– За что?
– Обвинение в грубости при общении с задержанным.
– Это правда?
– Я не выдержал, ваша милость. Этот негодяй едва не искалечил моего напарника.
– И ты решил восстановить справедливость?
– Да, ваша милость!
– Что ж, хорошо… Твой отец не ошибся, мой мальчик. Если ты так ратуешь за справедливость, у меня есть для тебя подходящее предложение…
* * *
В парижской полиции я оказался после увольнения из армии. Избежать солдатчины у меня не было никаких шансов: едва мне стукнуло десять лет, как мои родители – Франсуа и Вольбур-Жоли Бинт – записали меня в 74-й линейный пехотный полк. Квартировал он в то время в Нормандии, куда в 1869 году я и отправился добровольцем, чтобы, как выразился мой папа́, «отдать долг родине, а заодно набраться ума и служебного рвения».
– Р-р-раз-два, р-р-раз-два!.. Держать строй, придурки!.. Вы не солдаты, вы дерьмо!.. Вас убьют первыми!.. Что вы тащитесь, как беременные тараканы!.. Быстрее! Быстрее! Еще быстрее!..
До сих пор иногда закрываю глаза и слышу этот писклявый, режущий слух голос сержанта, гонявшего нас до седьмого пота и заставлявшего часами выстаивать в полной выкладке под осенним дождем. Б-р-р! Ненавижу нормандскую осень…
– Бинт, чтоб тебя бык поимел, ты куда винтовку завалил?! Держать равнение! Выше ногу! Р-р-раз-два, р-р-раз-два!..
74-й линейный полк – обычное место службы для парней из эльзасского городка Сульса, в котором мне выпало увидеть свет. Кое-кто до сих пор считает Эльзас немецким, но я им скажу: никогда он не был таким! Эльзас – Франция, и всё тут! А что моя родина вдруг стала частью Германии, так за то спасибо их величеству императору Наполеону III, чтоб ему на том свете чихалось! Хорошо хоть, у меня не было проблем с тем, чтобы перед отъездом в полк получить французское гражданство…
Пять лет. Пять долгих лет я прикидывался дураком, чтобы не злить сначала сержанта, потом лейтенанта. Я делал все, чтобы никто не подумал, что меня можно превратить в служаку-унтера. И все равно его из меня сделали. Разница между мною и теми глупцами, подхалимами и карьеристами, что карабкались наверх бок о бок со мной, была в одном. Они лезли из собственной шкуры, лелея мечты об офицерском патенте, а я просто служил. Покорно ходил в караулы, чистил свою винтовку и сапоги себе и унтерам, драил пряжки, сушил шинель с подштанниками, матерился на новобранцев, гонял их по плацу, тянулся во фрунт и… ждал.