Итак, Хамелеон Хамелеонович подёргал дверь за хвост, то есть за ручку. В этот момент соседнюю дверь запирал директор народного театра – индюк Курлыльдук Яхонтов.
– Моё почтение, – сказал Хамелеон Хамелеонович и приподнял шляпу. – Вы сегодня рановато. Отрепетировали?
Индюк наконец справился с замком, отдышался, поправил жабо и кивнул в ответ на приветствие. Вид у него был унылый.
– Отрепетировали – громко сказано! Вы представляете, в этом году совершенно никчёмный набор! Ни одной яркой личности! Серая масса. Невидимки! Мы с Цецилией Карловной такого безликого артиста ещё не видали. Во-первых, одни мыши. И хоть бы одна белая. Во-вторых…
– Да уж, – покачал головой Хамелеон Хамелеонович. – У нас вон кот рыжий в пиджаке чего стоит! Мой поклон Цецилии Карловне.
– Благодарю, – Курлыльдук прижал крылья к жабо. – Представьте, что народная цесарка нашего театра должна учить бездарных мышей! Нонсенс!
Стал накрапывать дождь. Оба директора одновременно раскрыли зонты – хлоп! Улыбнулись друг другу и разошлись в разные стороны. Хамелеону Хамелеоновичу пришло на ум поменяться учениками, но это было секундное замешательство, потому что ученики ведь не стулья. Тут нужна особая деликатность. А ещё Хамелеон не первый день служил профессии, и именно профессиональная гордость не позволила отступить. Если уж выпала доля сделать шпиона из рыжего кота в клетчатом пиджаке, значит, так тому и быть.
Курлыльдук Яхонтов свернул за угол и наткнулся на того самого кота. Он стоял под полосатым навесом и выбирал на прилавке копчёные сардинки. При этом причмокивал, пританцовывал, мурлыкал. Индюк засмотрелся и подумал, что вот же готовый артист! Какая пластика! Какая мимика!
– Вам тоже сардинок? – спросил кот Апельсин, заметив внимание прохожего.
– О нет! Спасибо! – встрепенулся Курлыльдук и пошёл своей дорогой, размышляя про выбор личности: что мыши не стулья, что нельзя вот так сразу складывать крылья, чай не первый день в профессии, и прочее и прочее.
Кот Апельсин купил кулёк перламутровых сардинок, вскочил на велосипед и помчался с горки, разбрызгивая новенькие блестящие лужи. Ведь его ждала на ужин любимая бабушка, с которой не терпелось поделиться новостями.