Эх ты, русская печь! Подруга верная! Эх, пироги, да водочка!
– Вы, молодёжь, там, во дворе пока, по-быстрому… распрягайтесь, коней попоите-покормите-оботрите… И упряжь… В сухое место. Лёва! Ты чтой-ли помоги, что к чему… А я с «академиками» тут печечку подрастоплю, жаркое слажу… Дай-ка, Денис, (так «рыбачок» называл Джеймса, хотя русское соответствие – Яков) вот те горшочки-казаночки-чугуночки… Эх… да вон же! В себя-то приди! Всё в небе витаешь… «А он, мятежный, просит бури…» Ха! «Как будто в буре есть покой…»
– Да… Там – Дэниэл не уточнил где: в небесах или в буре – всё есть… – и как-то кисловато-рассеянно улыбнулся.
– Игнат – печь! Вон дрова! Савелий – чистить картошку, лук, а ты, «англичанин», квашню замеси… Вон кадка деревянная, в ней опара… Эх, ты… Тесто размешай! – командовал разошедшийся в ефрейторовском запаре дед Пахом. Приговаривал добродушно, озорно – «Мясо хорошо в пирогах, река – в берегах, хозяин – во дворе». – и ещё – «Хозяйство вести – не мудями трясти»! Так-то, Дениска…
… Через два часа, друзья, уже подразомлевшие от сытного ужина, сидели во дворе, на крытой террасе вокруг металлического костровища, изготовленного из обрезка толстенной трубы с дном и на приваренных ко дну ножках в виде частей клотоиды (ну, типа архимедовой спирали, или может гиперболической спирали, или логарифмической… Ну, понимаете… вообщем улитка, бл… , Паскаля… Блеза Паскаля). Блики огня плескали по лапам елей, ещё слезящихся после дождя, искры и дым пирамидой уходили кверху в застывшем безветрии, не слезя глаза людей. Люди, склонные к сентиментам в таких случаях говорят: «Вечер обещал быть томным». Нуу… Как сказать.
Глинский, размякший более всех, уже сопел носом и клевал подбородком свою грудь.
–Ты, робя, не простыл, чай? – беспокоился Пахом – Давай держи форс! Ты – поэт! А Поэт – это «неспящий»! И болячки – мимо у Поэта! Только боль Человека! И боль Космоса! А её мы лечить умеем! – «рыбачок» достал вторую бутыль самогона, купленного им втихаря (о, он умел «тихарить», делать дело «крадучись»!) в Гостинке.
– Я так… Просто…. Извините… – мутные глаза его выдавали ещё и некоторую борьбу с собой. – Мне… не нужно… Не наливайте больше… Я же в «завязке»… Попил своё!
– Эка беда… Ну, развяжем тебя… Я потом тебе словцо шепну – и отпустит… Знаю, заветное… Тоже свойство Поэзии… Хорошее… Вообще, – Художника…Слабенькие вы! Странно, что мы чтим, вообще ещё чтим творцов. Даже читаем, фильмы смотрим, картины… Ну, до недавнего… Они же вопиюще отличаются от нормальных. Неее, нормальные обыватели каляк-маляк и писак не любят… Чё выпячиваются? Чё ноют? И пьют поболе других по какому праву? А? Я вас спрашиваю? – дедок явно хотел «толкнуть речь». – Выпьем, братья!