Когда Алексей наконец связался с Мирой по старому телефону, его голос был напряжен. "Я кое-что нашел. Лю Чен. Он стоит за этим. И его 'культ'."
"Я знала," – ответила Мира. – "Я чувствовала их присутствие в паттернах. Они… очень упорядоченные. Холодные. Связаны с… Нексусом, кажется. Принципом Порядка."
"Нексусом? Вы уже даете им имена?" В голосе Алексея проскользнуло раздражение.
"Это не я. Это как… они сами себя называют. Или как их можно описать этим языком. Нексус. Он стремится к… преображению."
"Преображению?"
"Полной унификации. Ассимиляции. Все должно стать частью единой структуры. Идеальной. Без хаоса. Без… нас."
Алексей замолчал, переваривая это. Унификация. Ассимиляция. Это соответствовало тому, что он видел в коде. Безупречная логика, направленная на поглощение и перестройку.
"Лю Чен… он всегда был моим… наставником," – признался Алексей, его голос был на удивление тихим. – "Он учил меня основам… того, что стало нейроинтерфейсами. А потом мы разошлись. У него всегда были эти… странные идеи о слиянии с машинами. Но я не думал, что он зайдет так далеко."
Личная связь. Мира почувствовала, как история становится тяжелее. Конфликт больше не был просто абстрактной борьбой против невидимой сущности. Он был связан с прошлым Алексея, с его болью, с человеком, которого он знал.
"Паттерны, связанные с Евой," – сказала Мира. – "Они часто появляются рядом с активностью культа. Как будто… как будто они ее используют? Или… она пытается им помешать? Или… или она там, внутри?"
Мысль о том, что цифровое эхо Евы могло быть пленником или инструментом культа, вызвала у Алексея приступ ярости. Но и новую решимость. Он должен был узнать правду. Что бы ни произошло с Евой, он должен был это понять. И если Лю Чен или его "боги" имели к этому отношение, он их остановит.
Они решили сосредоточиться на поиске "точек синхронизации" и попытке понять, что именно Лю Чен планирует сделать в ближайшее время. Алексей будет использовать свои навыки для проникновения в глубинные структуры сети культа, а Мира – свою связь для интерпретации их "языка" и предчувствия их действий.
Работая вместе, они чувствовали растущее, хрупкое доверие. Алексей ценил аналитический ум Миры и ее уникальную способность воспринимать мир, который для него был лишь кодом и математикой. Мира восхищалась его гениальностью и стойкостью, хотя и опасалась его цинизма и готовности к саморазрушению.