Именно в этот момент он вошел.
Дверь распахнулась с резким скрипом, впуская порыв ледяного ветра и клубы пара. Он не просто зашел – он вошел, как будто сцена была его, а толпа – всего лишь статисты. Шум на мгновение стих, несколько пар глаз невольно устремились к нему. Он не был невероятно красив в классическом смысле. Высокий, подтянутый, в черной водолазке, облегающей сильные плечи, и таких же черных, идеально сидящих джинсах. Темные, почти черные волосы, коротко стриженные. Но дело было не в чертах лица, а в ауре. В том, как он нес себя – с абсолютной, хищной уверенностью. В его взгляде. Он медленно обвел бар пронзительными, холодно-серыми глазами, будто сканером, оценивая обстановку, вычисляя слабые звенья. В них не было ни веселья, ни ожидания – лишь спокойный, безразличный анализ. Опасность. Она исходила от него волнами, почти осязаемыми, как запах озона перед грозой.
Алиса почувствовала, как сжимается желудок. Инстинктивно она отодвинулась глубже в тень, к стене, желая стать еще незаметнее. Не смотри сюда. Не смотри сюда. Но его взгляд, скользя по барабану, на миг задержался на ней. Не на ее платье, не на фигуре – прямо в глаза. Алиса замерла. Казалось, он увидел не ее лицо, а что-то за ним. Что-то глубоко внутри. Ее одиночество, ее уязвимость, ее жажду – все это, как открытая книга, предстало перед этим ледяным взором. Она почувствовала себя голой, раздетой догола на этом людном, шумном перекрестке.
Он не отвел взгляда. Уголки его губ дрогнули в едва уловимом подобии улыбки – не теплой, а скорее заинтересованной, как у ученого, нашедшего необычный экземпляр. Алиса невольно опустила глаза, чувствуя, как жар поднимается к щекам. Когда она осмелилась снова поднять взгляд, он уже шел к стойке, плавно рассекая толпу. Люди невольно расступались перед ним.
Он заказал виски, один, без льда. Бармен, обычно развязный, услужливо засуетился. Он стоял боком к ней, опершись локтем о стойку, наблюдая за хаосом бара. Алиса украдкой изучала его профиль: резкую линию скулы, сильную челюсть, тонкий шрам, белесую ниточку над бровью. Его руки, лежащие на стойке, были большими, с длинными пальцами и выступающими суставами. Руки, которые могли бы и удушить, и нежно коснуться. Эта мысль заставила ее вздрогнуть.
И вдруг он повернул голову. Снова этот пронзительный взгляд, направленный прямо на нее.