Князь Киевский посмотрел на сына, слушавшего очень внимательно, и продолжил:
– Помнится мне, ты и сам об этом говорил, а потому, нужно начинать это делать уже сейчас, пока власть в наших с тобой руках. Потом, может быть поздно. Ты, понимаешь, о чём я говорю!
– Да! Отец!
Завороженный его речью, тихо прошептал Владимир.
– Вот и славно!
Закончил свою речь Всеволод, добавив:
– Ты, сын мой дорогой, не закончил начатое тобой дело в Полоцке, чтобы бить вятичей!
– Всеслава?
Задал вопрос Мономах, поднимаясь со стула.
– Да! Он, ныне спрятался в Менске.
Коротко ответил Князь, и Владимир, сжав кулаки, снова спросил отца:
– Когда в поход собираться?
– С ханом половецким расплатился? Знаю, что нет, пока. Вот, и думай!
Многозначительно проговорил хозяин светлицы, и, Мономах, поняв его, вымолвил:
– Конечно, вместе с ним, сподручнее будет наказать Всеслава.
– Ну, вот и славно! А завершишь одно дело, можно будет взяться и за другое. Тогда, глядишь, и я тебе дружиной помогу.
Разглаживая густую бороду, рассудил Всеволод.
– Если всё выйдет, как задумали, когда на вятичей пойти?
– Я думаю, что зимой и сходишь. Пусть земля подмёрзнет. И у нас время будет подготовиться. У Ходоты, если он кликнет людей, будет большая дружина. Не надо забывать об этом.
Ответил Князь Киевский, подлив себе вина в кубок.
Менск
Ещё до отъезда в Чернигов, Владимир наведался с визитом к хану Белкатгину, ожидавшему полной расплаты от Черниговского Князя за поход на Полоцк, близ Переславля. И, напустив тумана в свою речь, опять смог убедить того, помочь разбить ему Всеслава, спрятавшегося от возмездия в Менске(старое название Минска). Теперь, к обещанию двойной цены за Полоцкие земли и долгожданный мир с половцами, добавился ещё один пункт договора, который включал в себя, единоличный грабёж Менска, после его взятия, дружинниками хана. Это явно понравилось Белгатгину, и, он, боле не раздумывая, отправился вместе с Владимиром, вначале в Чернигов, а затем, и в поход на Менск.
Погода явно благоприятствовала осадившим город войскам Мономаха. В небе ярко светило солнце в сторону защитников крепости, ослепляя их, словно небесный святой Георгий Победоносец, разогнав облака, решил помочь Владимиру в усмирении непокорных северян. И вскоре, рать Мономаха двинулась на приступ. Дикие, душераздирающие крики умиравших под ударами людей, и лязг оружия звонко раздавались далеко за пределы бойни, разразившейся на подступах к молодому городу, не прекращаясь, до глубокого вечера. Лишь когда солнце скрылось за макушками деревьев, войску Владимира удалось взобраться на оборонительные валы, а затем, перешагнув их, вступить и в город. Где началась такая резня, которой прежде не видела ещё Русь. Подозвав к себе полоцкого хана Белкатгина, Князь Черниговский, без нотки сожаления и милости к населению Менска, спокойно заявил ему: