– Где мой брат?! – задыхаясь, спросила я у первого встречного врача.
Он посмотрел на меня поверх очков и, видимо, узнав, кто я, посерьёзнел.
– Вы сестра Артёма Воронцова? Следуйте за мной.
Я кивнула, даже не находя сил говорить. Мои ноги двигались автоматически, как будто кто-то другой управлял моим телом. По коридору нас неслись гулкие шаги врачей, катили тележку с инструментами, кто-то плакал за занавеской в другой палате.
Меня провели в палату. Сердце заколотилось так сильно, что, казалось, вырвется наружу. На койке лежал Артём, его лицо было бледным, почти мертвенным. Аппараты мерно пищали, фиксируя его дыхание. Я шагнула ближе, вцепилась в его холодную руку.
– Артём… – прошептала я, чувствуя, как слёзы обжигают глаза. – Ты меня слышишь?
Его веки дрогнули, и через секунду он медленно открыл глаза. Затуманенный, слабый взгляд.
– Мила… – голос дрожал, еле слышный. – Где мама? Где папа?
Я не смогла ответить. Горло сжалось, в груди разрасталась паника. Как сказать? Как объяснить, что теперь он только у меня, а я – у него?
– Нам нужно поговорить, – услышала я голос за спиной.
Я резко обернулась. Передо мной стоял врач – мужчина лет пятидесяти, с усталым, но сочувственным взглядом.
– Что с ним?
– Он стабилен, но прогноз… не самый лучший. Нам нужно обсудить дальнейшее лечение.
Я медленно кивнула. Меня снова вело по коридору, но в этот раз мне казалось, что я иду во тьму без конца.
– Операция сложная и дорогая, – врач сидел напротив меня в своём кабинете, скрестив пальцы в замке. – Но это единственный шанс. Если мы не сделаем её в ближайшие недели, ваш брат останется прикованным к постели навсегда.
Я смотрела на него, не моргая, стараясь переварить его слова. В груди разливался ледяной страх.
– Сколько? – мой голос дрожал, но я знала, что должна услышать эту цифру.
Он назвал сумму, и у меня в голове всё поплыло. Это было невозможно. Огромная, непостижимая сумма. Я сжала пальцы в кулак, вцепившись в подлокотник стула.
– Есть ли какие-то скидки? Программы помощи? Я студентка… у меня нет таких денег… – я говорила быстро, сбиваясь, хватаясь за любую надежду.
Врач тяжело вздохнул.
– Есть благотворительные фонды, но сбор может занять слишком много времени. Я не хочу давать ложных надежд. Вам нужно искать средства самостоятельно. Часики тикают, Мила.