Я набираю полную грудь воздуха и сдержанно произношу:
– Я провела беседу с сыном. Он больше не подойдет к вашему Косте.
Наклоняюсь к Матвею и шепчу на ухо:
– Иди переодеваться. Тренировка уже началась.
– Пф, может, к Косте и не подойдет, а нам что делать? – возмущается еще одна мамочка. – Лично я побаиваюсь водить своего ребенка в одну группу с вашим Матвеем. Он же при любой возможности размахивает кулаками!
– Я предлагаю написать коллективную жалобу и отнести ее директору спорткомплекса, – встряла в разговор еще одна.
Три женщины, перебивая друг друга, обсуждают поведение моего сына и хотят, чтобы он перестал посещать тренировки.
Внутри меня разгорается пожар. Я сжимаю губы и по очереди смотрю на них.
– Если мой сын дал сдачи Косте, который первым его ударил, это не означает, что он и ваших детей побьет! Кто дал вам право вешать на него ярлыки? Он же совсем ребенок! У вас тоже сыновья, и…
– Наши сыновья не ведут себя как дикари, – перебив на полуслове, усмехается блондинка. – Они, в отличие от вашего Матвея, воспитаны в полной семье.
– Что вы сказали? – в шоке выдыхаю я и вздрагиваю от голоса тренера.
– Диана Сергеевна, я вынужден попросить вас забрать Матвея из секции. Он только что ударил по лицу Пашу.
Вниз живота ухает булыжник, руки опускаются, глаза жгут слезы.
Я разворачиваюсь к тренеру, смотрю на него мутным взглядом, а за спиной слышится хоров недовольных голосов.
– Ну вот, тренировка только началась, а он снова ударил мальчика.
– Ему не место среди наших детей.
– Этого Матвея нужно срочно изолировать!
– Простите, Диана Сергеевна, – подойдя ко мне, вздыхает тренер. – У Матвея все отлично получается, он один из лучших в этой возрастной категории, но на него слишком много жалоб. Попробуйте вернуться к нам через пару лет, когда он станет постарше.
– Мам! – кричит из коридора Матвей и с округлившимися глазами влетает в раздевалку. – Я не виноват. Паша пелвый толкнул. Он длазнил меня. Он говолил…
Сын поджимает губы, подбегает ко мне и прижимается лицом к животу.
Он никому не показывает своих слез, но я-то знаю, что сейчас происходит у него внутри: там бомбы взрываются. Там все бурлит от обиды и несправедливости.
У меня нет сил снова спорить с матерями невоспитанных детей и доказывать им, что мой сын таким образом постоял за себя.