Мне хочется поскорее увести его отсюда и спокойно поговорить с ним без лишних глаз.
Забираю из шкафчика одежду Матвея, беру его за руку, и под косые взгляды женщин выходим из раздевалки.
– Мам, я плавда не виноват, – идя по коридору, всхлипывает сын. – Плосто Паша длазнил меня. Он говолил, что у всех есть папы и только у меня нет.
Внутри меня все сжимается.
Я знаю, что для Матвея это больная тема.
Он часто спрашивает про своего отца и пока до конца не понимает, почему его нет и никогда не будет в нашей жизни.
Возможно, когда он вырастет я расскажу ему правду. Расскажу о том, как он родился на тридцать второй неделе беременности, как я переживала за него, как сутками напролет сидела у кувеза, в котором он лежал, и молилась всем святым, чтобы он выжил.
А его отец в это время строил карьеру в Швейцарии.
Этот предатель уехал туда сразу после рождения Матвея.
Роман понял, что у него родился недоношенный ребенок, за которым нужен уход, и первым же рейсом улетел подальше от этой проблемы.
Даже не захотел взглянуть на собственного сына…
Видимо, он был готов только к здоровому, девятимесячному ребенку, а к трудностям готов не был.
В первый год после родов я прошла огонь, воду и медные трубы: у Матвея было много обследований. Мы каждый день ездили в реабилитационный центр, бесконечно сдавали анализы, ходили по врачам, делали специальную гимнастику и массаж.
Я справилась в одиночку и ни разу не обратилась за помощью к человеку, которого язык не поворачивается назвать отцом Матвея.
– Мам, ты ласселдилась на меня? – идя к машине, виновато спрашивает сын.
– Нет, милый, – выйдя из размышлений, вздыхаю я. – Просто устала. Но у меня есть немного сил на то, чтобы съездить в парк и покататься на самокатах.
–Ула-а! – радостно кричит Мотя и вприпрыжку бежит к машине.
***
Я почти час сижу на скамейке и наблюдаю, как Матвейка гоняет по парку на самокате. Погода теплая. Для начала мая я бы даже сказала, что на улице жарковато. Гуляй да гуляй.
– Мам, тут какая-то плужинка вылетела, – выкрикивает сын, показывая на руль.
Подхожу к нему и, глядя на торчащую пружину, недовольно вздыхаю.
– Неудивительно, если учесть, что мы купили этот самокат с рук… Ладно, давай к машине. Приедем домой и попробуем вытащить эту пружину. И лучше слезь с самоката, чтобы не дай бог не пораниться об нее.