Базарную площадь на Петровской пересекали в молчании, ещё и потому, что Матвей увлекся разглядыванием разношерстной толпы. Удивляло, – не будь в голове четкой уверенности, что мир, в котором волей непонятного случая он очутился, – другой, созерцая толпу, такого не подумал бы. Одеты люди были обыкновенно: мужчины в штанах, джинсах, рубахах… женщины в ярких платьях и легких курточках, много было дам и в брюках, и в джинсах, и в шортах… стиль, скорее – оверсайз. Ничего вычурного, или старомодного он не увидел. Червь сомнения вновь шевельнулся в душе – зачем же ты, Матюха Благой, сейчас во фраке?.. игры пошатнувшегося разума?
– Взгляни, Машенька, это – он.
Человек в легком сером плаще, чуть развернул свою спутницу в пелеринке такого же светло-серого цвета, из-под которой пушились воланы длинной светло-жёлтой юбки. Взгляд его был направлен на Благолепова.
Женщина, сияющая молодостью, улыбнулась, играя ямочками щёк:
– Кто?
– Мужчина, ради которого Эльжбета Завадская готова была лишиться рассудка.
– О! – Машенька близоруко прищурилась, вглядываясь. – Он красив.
– Говорят, что красота – далеко не единственное его достоинство.
– Говорят? Ты с ним не знаком?
– Скажем так, он не был мне представлен, но я его видел… единожды, при обстоятельствах для него неблагоприятных, из которых он вышел с достоинством.
Весёлый смех разлетелся в воздухе колокольчиком:
– Дмитрий Николаевич, сказать так о человеке – всё равно, что ничего не сказать!
– Ты хочешь посплетничать?
– Умру сейчас от любопытства! Ты же не допустишь, чтобы твоя невеста скончалась от недостатка информационного потока?
Великий князь Дмитрий Николаевич приобнял Марию Аксёнову и мимолетно коснулся устами нежной щёчки:
– Спрашивай.
– Выходит, слухи, что Эльжбета была увлечена офицером службы безопасности дипломатического корпуса не беспочвенны?
– Скорее – да, чем нет. Его заставили уйти в отставку – это самый весомый аргумент в пользу достоверности истории. И одновременно, это – самый весомый аргумент против.
– Как же так? Ты меня запутал.
– Случилось, я присутствовал при разговоре консула с Благолеповым. Совершенно случайным образом, мне позвонили, я вышел на террасу. Тут и пришел Благолепов. Консул был в двусмысленном положении: вроде бы, слухи… которые беспокоят императора, и которые рекомендуют пресечь кардинальным способом. Он потребовал от офицера объяснений, прямым текстом – без всяких иносказаний. В этом, считаю, был прав – ситуация требовала конкретики. А Благолепов оправдываться не стал: посчитал унизительным … Сказал два слова: «честь имею». Но как сказал, Маша! Консул тут же пятнами пошел, приказ достал и подмахнул с горячей руки, и приписку сделал «вступает в действие с момента подписания». И сказал железно: «Вашу просьбу об отставке по состоянию здоровья я удовлетворил. Потрудитесь облечь вашу устную просьбу в письменный документ». Благолепов написал. А консул опять: «Конкретизируйте ваши последующие действия». И получил отпор.