За окном завывал октябрьский ветер, гоня по асфальту сухие листья. Елена закрыла глаза и попыталась представить дом в Ясной Поляне. Старый? Новый? С садом или без? И сколько в нем действительно комнат?
Сон пришел неожиданно, принеся с собой странные сны о длинных коридорах и дверях, за которыми слышались голоса людей, которых она когда-то знала. Или думала, что знала.
А утром, проснувшись с ощущением, что этой ночью происходило что-то важное, чего она не может вспомнить, Елена приняла решение ехать в Ясную Поляну.
***
Дорога до Ясной Поляны оказалась живописной – через леса, уже одетые в золото поздней осени, мимо небольших деревень и полей, где кое-где еще виднелись стога сена. Елена ехала медленно, наслаждаясь пейзажами и пытаясь не думать о том, что её ждет впереди.
GPS привел её в центр маленького городка, который выглядел так, словно время здесь остановилось лет тридцать назад. Двухэтажные дома с резными наличниками, узкие улочки, вымощенные старой брусчаткой, и удивительная тишина, нарушаемая только шумом листвы и редкими голосами прохожих.
Нотариальная контора располагалась в здании, которое когда-то, вероятно, было купеческим домом. Табличка у входа сообщала: «Дубов С.П., нотариус». Рабочее время – с девяти до шести, обед с тринадцати до четырнадцати. Елена взглянула на часы – половина одиннадцатого. Самое время.
Внутри оказалось неожиданно уютно: высокие потолки, старинная мебель, запах дерева и кожаных переплетов. За массивным столом сидел мужчина лет пятидесяти с густыми седыми волосами и внимательными карими глазами.
– Вы Елена Викторовна? – спросил он, поднимаясь навстречу. – Дубов Семен Павлович. Очень рад, что вы приехали.
Рукопожатие у него было крепким, но руки – удивительно теплые для такой прохладной погоды.
– Я получила ваше письмо, – сказала Елена, доставая конверт из сумки. – Честно говоря, я в недоумении. Я не помню никакого дяди Михаила.
Дубов кивнул, словно ожидал таких слов.
– Михаил Сергеевич предупреждал меня об этом. Садитесь, пожалуйста. Кофе будете?
Елена устроилась в удобном кожаном кресле и приняла предложенную чашку. Кофе оказался крепким и ароматным – совсем не таким, какой обычно предлагают в официальных учреждениях.
– Михаил Сергеевич был человеком… особенным, – начал нотариус, откинувшись в кресле. – Врач-психиатр, исследователь. Последние двадцать лет жил практически отшельником в доме на окраине города. Пациентов не принимал, но много писал, изучал что-то. Говорил, что работает над «теорией нелинейности человеческого сознания». Честно говоря, я не очень понимал, что это значит.