– Я ждала его десять поколений, – наконец произнесла она голосом, похожим на шелест осенних листьев. – Каждую весну – спрашивала у листвы, не тот ли. Каждый год варила зелье, от которого умирали все, кроме него. Но он не приходил.
Иван нахмурился, его руки, привыкшие к сбору трав и приготовлению лекарств, сжались в кулаки.
– Ты уверена, что это он? – спросил знахарь, не скрывая сомнения.
Полинка подняла глаза. В их глубине отражалось пламя, но было там и что-то ещё – древнее знание, усталость веков.
– Я не уверена, – ответила она, бросая в костёр ещё одну горсть листьев. – Я – уставшая. А уставшие ведьмы не ошибаются.
Огонь снова вспыхнул, на этот раз зеленоватым светом, осветив морщинистое лицо старухи. В этом мимолётном сиянии Иван увидел её такой, какой она была, возможно, столетия назад – молодой женщиной с пронзительными глазами и решительным взглядом.
– Что ты сделала с ним? – тихо спросил Иван. – Это не просто лечение ран.
Полинка долго смотрела на тлеющие угли, словно читая в них ответ.
– Я открыла дверь, – произнесла она наконец. – Только дверь. Войдёт ли он – решать не мне.
Иван хотел спросить ещё что-то, но осёкся. На востоке небо начинало светлеть, первые птицы пробовали голоса в предрассветной тишине. В избе, где спал Всеслав, было тихо.
– Скоро он проснётся, – сказала Полинка, поднимаясь. – И тогда мы узнаем, правильно ли я ждала.
Иван принял из рук Полинки деревянную чашу с отваром. Жидкость парила, испуская аромат трав и чего-то сладковатого, почти приторного. Он сделал глоток, ощущая, как тепло растекается по телу, но беспокойство в его сердце не утихало.
– Что будет с ним? – спросил он, глядя в сторону избы, где спал Всеслав.
Полинка присела рядом, её суставы тихо хрустнули. Она смотрела на Ивана с тем особым выражением, которое появляется у очень старых людей, когда они собираются сказать что-то важное.
– Ты ему больше не нужен, Иван. – Её голос звучал мягко, но в нём чувствовалась непреклонность. – Ты добрый. А добрые мешают боли, а без боли Избранный не просыпается.
Иван нахмурился, крепче сжимая чашу.
– Я не брошу его. Я обещал Арсению…
– Ты не бросаешь, – перебила его Полинка, покачав головой. – Ты – отступаешь. Чтобы он мог идти. Иначе не получится.
Иван опустил взгляд. Где-то в глубине души он понимал правоту старухи, но мысль о том, чтобы оставить израненного юношу, казалась ему предательством.