В заевшей пластинке дом-работа выпадали положительные моменты, – считал сам Дима, на лице писались: слиняет в кузове февамы в Эпикрахор к Сладкову, покрасоваться лазутчиком-путешественником, минуя надзиральцев, и тем же рейсом обратно, зрачки на ветер, обводы клоунские: ожоги после размягчителя породы заживали. Сквозь пальцы "дятлы" посматривали на отлучки… пока: лишний раз под ногами не путался – при появлении работу догонял. Выстраивался некий баланс личного и общественного, как летописцы-математики для лёгкого процесса не хочешь хочешь дробили год лишь по декадам. Вот и сегодня, в сорокодневку "дятлования", с прямоугольным люкаброй, из ремонтной оснастки, подвешенным на поясе, прячась за валунами, перебежками добрался до заброшенного ливаора: "Тьфу ты", – главный вход завален.
Разбушевалась бицепсная масса и растащил нагромождение, протиснулся в проход. Люкабра осветил высокие арочные потолки с трещинами, выемками. Отвалившиеся камни, лоскуты одежды, примятую оцарапанную пукупру прах времени слоями покрывал. На стенах символы, обрывки кабелей. Гуляло эхом шарканье подошвы. Порою слышался вой приглушённый, – подсвистывал сквозняк, наверное.
Задравши голову, и не заметил – споткнулся о булыжник мордой в пыль. Люкабра кувырнулся под истошное, беззвучное для пещеры: "Сука!" – подсветив криво выцарапанное, выше пола: "Адъ! Бѣгите!".
За диверсанта впрямь сойдёт: измазанным лицом заворожённо уставился на надпись. Приподнявшись, охая на ушибленное колено, взял люкабру, – благо тот не пострадал в антиударном корпусе, и настороженно осмотрелся. Шагая дальше, свернул в ответвление – пахнуло сыростью. На стенах застывшие подтёки, но и местами сочилась жидкость, бликуя в свете мутной бирюзовостью.
Следующий проём вывел в широкий коридор… Сбоку громоздился перекошенный металлический шкаф, подвергшийся суровому воздействию когда-то. По пути обрезки труб и прочих предметов. За спиной раздался характерный стук упавшего камня – напрягся, повернулся, посветил – никого…
Внимание привлекла массивная дверюга, с лишайными разводами на треть, химических образований грязно-бурых. Без прелюдий попробовал открыть – никак. Поставил люкабру и невдалеке отряхнул кусок арматуры.
Поддевал, корячился так-сяк – дверь не сдавалась: "Ладно. Потом", – аккуратно приставил импровизированный ломик и, прихватив путеводный прожектор, отправился дальше.