У экземпляра, хмурого, – зеленоватость сероватых кожных пятен вкруговую, что карта островов.
Живая масса расхаживалась, копошилась у куилек, похожих на лежак, на толстых ножках и невысоким изголовьем. Промеж втесались шкафчики, по одному к стене, – имармисаны. По обе стороны ряды, казарменный барак напоминали на сорок мест, и Дима – крайний в своём ряду, хотя до окончания не заняты десяток, без принадлежностей для сна и малость провисающим настилом, два слоя тканевых полос решёткой.
Столы доканчивали планировку, а по противоположному – стена, внутрипостроечного помещения, в обозначениях чужих.
"Понятно… свежий. Смотрим".
Отполированный кусок металла явил Диме его новую сущность: "Красава!" – про себя, зрачками в фиолетовых чернилах из большеглазой темноты белков.
"Привыкнешь".
"Вновь прибывшим: я – Тирадив здесь!" – зычный баритон в системе Долби впился в Димин мозг.
"Крот – припроглоб кафоки… старший – без шуток", – сосед подшёптывал.
"Армейка или зона тут?" – на настороженность от неизвестности, прилив адреналина поднимал беспомощного на источник, в начале его ряда, но предпоследний от стены.
"Кому не ясно – объясню. Теперь отбой!" – так гаркнул припроглоб – поставил точку.
Секундой позже разовое кряканье, с обертонами колокола, подтвердило.
Помещение погрузилось в полумрак, наполнившись шорохом ворочающихся тел и отзвуками далёкого грохотания процессов атмосферных, то ли взрывных работ. У выхода брезжило дежурное освещение, периодически подмигивая: созрело на замену. Поверх ещё прямоугольник высвечивал голубоватым "
".
"Что за глюки? Эти уроды базарят, не разевая пасть", – гонял мысли Дима.
"Эй, новошкурники, хорош дудеть мозгами. Спать мешаете", – донеслось из глубины.
Повертев головой: "Ясно, пока не ясно", – и слабость плюс заставили спать…
Три раза крякнуло подмешанное колокольным, и: – "Подъём!" – раскатно в уши.
Коренастые туловища вяло оживали, издавая бормотания, и отправлялись по нужде, сбиваясь в очередь к двери сангигиенузла "
". А для ленивых постоять, покамест опереться задом, годились ямасепы – столы, четыре. К ним по две лавки – эпикази. Вся мебель из металлопласта, обшарпано прочна, – на сероватую печаль словечек нацарапать бы в довес.
"Чего там, провалились, что ли?" – "Ты под себя, коль невтерпёж". – "Жрать меньше надо бы, урод". – "А ты, беля, стройнец?"