Но эти мысли я отогнала сразу: а вот Пушкин, например, Достоевского не читал. И ничего, писал как-то. Ну я сравнила, конечно: я – и Пушкин, солнышко наше, наш весь и всё!
Зато Вальтера Скотта читал, и ему нравилось. А мне вот не зашёл «Айвенго», что же тут такого? Зато какой фильм снят по нему, м-м-м… С песнями Высоцкого!
Почему же взялась за перо? Не знаю. Как-то шла по улице, а слова, что раньше прыгали в голове и норовили вырваться, как пар из чайника, вдруг приобрели стройную форму. И написано было самое первое стихотворение о том, что моё стихотворение, скорее всего, утонет в огромном океане творчества и самодеятельности.
Если я напишу эти строки,
в море не родятся новые волны,
в небе не зажгутся новые звëзды,
а морские суда
так и будут ходить туда и сюда.
Если я пишу эти строки,
то становится меньше пустого места.
но оно не пустое, и надеюсь,
что верю не я одна:
Пустота – это то, что ценится меньше всего на свете,
И имя ей – тишина.
Ветер –
Ветер – это воздух, в котором она обитает,
соревнуясь с птицами в том,
кто больше выведет клиньями не понятные людям послания.
Снег идёт.
Снег идёт и тает,
лишь коснувшись губ, ждущих (жаждущих!) признаний,
(впрочем, им длится не век,
они тоньше, чем первый лëд,
ненадëжней, чем первый снег).
Если я напишу эти строки,
в мире станет сотней букв (или битов? байтов? или чем там ещё измеряется знание?)
станет больше,
чем было
за секунду до этого.
Если я напишу эти строки,
В мире меньше не станет тьмы и страдания,
ведь судьбе и истории
– будем честны –
фиолетово,
сколько стихов
напишет за жизнь недоучка-поэт
или люди, которые влюблены.
Может, будет лишь пара сотен,
а может, и ста не найдëтся
букв, бит или байтов, или в чём там ещё измеряется
бремя того,
что помнится и остаëтся,
того,
что хранится и сохраняется.
После меня.
Потому что на свете всë сказано.
Сказано отсутствием слов.
Не судите строго, проба пера. В последний раз до этого я написала «Птички весело поют – птички радостно живут», когда мама вела меня, понурую, в школу. Да, птичкам-то хорошо, им в школу к орку Никите не надо.
***
Я подумывала о том, что кому было бы интересно читать то, что я тут о себе накарябала (странно так говорить о том, что было напечатано).
Читая, мы часто думаем: о, это написано про меня.
Я так перечитывала «Героя нашего времени». Когда дошла до исповеди Печорина, поняла, что это про меня. Потеря веры в людей, а в первую очередь – в себя. Вечный поиск смысла жизни. Кажется, что предыдущие годы прошли впустую. Было какое-то призвание… А ведь мне ещё и двадцати нет.