Вот такая вот сказочка со счастливым условным концом.
А потом…
А что будет потом, никому не известно, ведь конца у этой сказки пока нет, а продолжение пишется каждый день. Живёт сейчас эта принцесса Милана в стольном граде Москве, учится сейчас она на преподавателя русского и литературы.
Заболела эта принцесса неприятным, но исцелимым недугом, который зовётся депрессией. Лечить его долго, но одних таблеток недостаточно.
Сказка ложь (но в каждой шутке есть доля шутки), да в ней намёк добрым молодцам (и девицам, у нас равноправие!) урок.
Вот пишу всё это, и даже не верится мне, что я могла по таким вопросам загоняться. Ну я же разумный взрослый человек. Вот, вроде бы, всё понятно. Все страдания по полочкам разложены.
Эта была хорошая, добрая сказка. После прочтения неё, в принципе, можно закрыть книжке и пойти порадоваться солнышку, облачкам, дождику или что там сейчас у вас за окном.
Но иногда в моей голове такое родится… (продолжение следует!
Внимание! Читать следующую главу только в нормальном настроении, а то испортится!)
Глава запретная. Читать только в трезвом уме и здравой памяти
Однажды непринцесса-несмеяна сидела и писала ненавистные конспекты и тут в голову пробралось что-то мрачное и чëрное.
Какое изящное лезвие. Удивительно, как эти маленькие маникюрные ножницы способны на столько. Какие холодные. А рука горячая. В ней – вены, по которым течёт жизнь. Которую способны пресечь эти маленькие ножницы. Возможно, меня успеют спасти. Даже непонятно, чего хочется больше. Ох уж это честолюбие. Даже перед таким вопросом его не сломить.
Рубиновые бисеринки, рубиновые бусины, рубиновая змейка. На белом. Ванна… Кафель…
Белое. Красное. Чёрное…
***
Но ничего этого не произошло. Хотя и не то чтобы этого хотелось.
Ох уж эти болезненные филологические фантазии…
Когда-то давным-давно у меня появилась одна мысль: в мире написано столько всего и сейчас пишется, вот прямо в эту секунду кто-то тоже строчит.
И этого всего так много, и столько уже гениального, талантливого и просто хорошего было написано, что писать что-то сверх этого уже бессмысленно.
А ещё проносилась такая идея: «Как?! Ты же не читала Бальзака, и Дюма у тебя не читан! Даже «Мушкетёров», и тех не одолела! У Гюго «Отверженные» открыты и благополучно закрыты! А как же Гюстав Флобер!? Как же «Госпожа Бовари»!?»