– Я думаю, что друг твой, скорее всего, сказал правду.
У меня внутри что-то обрушилось. Одно дело, когда такая история рождается в мире детей. Но, когда взрослый человек – да еще и старый – подтвердил слова Цзиня, я почувствовала, что волосы у меня на затылке встали дыбом.
Бабушка улыбнулась, мягко, меланхолично, – морщины у нее на лбу превратились в овраги, глубоко врезавшиеся в кожу. Взрослея, я все чаще думала про старение – как и все. Я пришла к выводу, что старость – это отклонение сродни болезни, человек от этого делается слабым, неполноценным. Но я никогда не думала так о своей бабушке. Ее руки с венами, похожими на виноградные лозы, сетка морщинок на лбу, мягкая дряблая складка живота, неподвижность артритных плеч, ее древние глаза, в которых плескалась вечность, – для меня все это было не отклонением, а признаком неизменности. Неизменной силы, какой обладает старое корявое дерево, которое, противостоя ветру и непогоде, продолжает цепко держаться корнями за почву.
И действительно: папа работал, мама бегала по делам и по магазинам, мы с братом каждый день уходили в школу, а вот бабушка будто бы вросла в квартиру. Мне необходимо было вдыхать ее присутствие – исходивший от нее густой запах масла для кожи, потому что он приносил умиротворение. Бабушка бывала язвительной – язычок у нее был острый, папе от нее доставалось по первое число, а маму ее слова могли заставить пойти пятнами и выскочить из комнаты. Но хотя, раззадорившись, бабушка иногда больно шлепала меня по запястьям, в целом к нам с Цяо она относилась с ласковым приятием. Сейчас, однако, вид у нее был серьезный; задумчиво поглаживая волоски, росшие на подбородке, она заговорила.
– Ты хорошо помнишь дедушку?
Я сразу разволновалась. Не хотелось вызвать у бабушки неудовольствие.
– Я… я… помню, как начался его шоулин[3]. Цяо тогда еще не родился. И они… то есть он… его положили… в большой комнате, – закончила я с запинкой.
Никогда нельзя было сказать заранее, посветлеет бабулино лицо или потемнеет. Но на сей раз на нем не мелькнуло ни тени. Вместо этого слабая улыбка. И доверительная искорка в глазах.
– Он был старым козлом.
Рот у меня, видимо, раскрылся сам собой, ведь я никогда не слышала подобного описания своего дедушки. Но бабушка лишь плутовато ухмыльнулась.