– Что ты пришел ко мне просить? Вы все думаете, у меня здесь залежи зерна, а муки на всю деревню хватит? – Тут его нога запуталась в вожжах, он вскипел и продолжил уже голосно: – Нет у меня муки и зерна, нет! Всё подчистую забрали и вывезли, мельницу остановили. Иди проси в колхозе, там тебе дадут точно, а у меня нет. – Он наконец освободил ногу, сел на телегу и, уже успокоившись, буркнул: – Садись. Поеду на мельницу, там жернова чистить надо, что с них соберешь – то и твое. – Тронул коня, и вскоре они были на мельнице.
Как ни старался Тихон очищать жернова, удалось ему собрать муки фунтов десять, не больше. На лепешки хватит, а там – как бог даст. С таким настроением он вернулся на свой двор. Велел Антонине сразу пустить муку в дело:
– Испечешь, и пойдем с Антоном на поиски коня.
Жена всплеснула руками и растерянно произнесла:
– Так это же будет уже ночь!
Тихон ей ничего не ответил и пошел под поветь доставать немецкий ранец – непременный атрибут походов в дальнюю дорогу, доставшийся ему, когда германцы поспешно оставляли их деревню, побросав свое имущество.
Торопился Тихон, а за ворота вышли с сыном, когда уже вернулось стадо. Жене и Дарье только и сказал, что их может не быть дня три или даже больше. Перед этим попросил Антонину дать ему немного денег, которые они берегли на всякий случай; всех их на коня бы не хватило, подумал он и, отсчитав несколько купюр, взял с собой, остальные отдал жене.
Тихон из рассказа Надиного Ивана представлял, где находится та цыганская заимка, путь предстояло пройти неблизкий – больше десяти верст. Тихон в деревне слыл знатоком окрест раскинувшихся лесов и ориентировался в них одинаково в любую погоду и время дня, как у себя на огороде. Он любил и понимал лес, знал грибные и ягодные места, где растут какие травы; их летом собирала Антонина для чая и лечения разных хворей.
Ориентируясь на узенький серпок луны, к заимке они подошли за полночь; она возникла темным дощатым забором сразу за урочищем Салин Мох, поросшим ольшаником. Забор озадачил обоих своей мрачностью и неприступностью. Тихон потрогал доски – они держались крепко.
– Коваными гвоздями намертво прибиты, – прошептал он, нарушив тишину.
Темнота, тишина ночи, набежавшая на серпок луны тучка создавали у Антона зловещее представление о скрывавшемся за забором, и после слов отца его начал пронимать мелкий озноб; хотелось быстрее убежать отсюда и оказаться в хате за печью. Тихон тоже в первый момент испытал страх, который шел от этого мрачного места, но тут ему почудилось тихое ржание лошади. Пронеслась мысль: там Рыжий! Он сделал несколько шагов вдоль забора, остановился и застучал по нему кулаком с криком: «Откройте!» Залаяли собаки, а он продолжал стучать. Забор задребезжал, это придало Тихону уверенности и сил. Ногой начал стучать и Антон; собаки громко и неистово лаяли на месте.