– Особенно шазюбль, – дама помахала в воздухе папироской, – исключительно. Париж будет на лопатках, я так думаю.
– А вот, и внешность у вашего Яши вполне, – заговорил второй мужчина, тот самый, с неопределенным, не женским, не мужским, голосом, – Тёмный, давай его на Леннона-то и возьмем? Почему нет? Он же не жадный? До денег?
– Яша-то? А заработать дадим, дадим … – Темницкий почесал грудь, – слушайте, Измайлов. Вот этот, – он показал на лысого, – продюсер у нас. Джон. Или Бен, это неважно. Мы тут кинишку снять задумали.
– Христос остановился в Бирюлево, – темноглазый засопел, – сногсшибательный сценарий.
– По рукам? – спросил Темницкий. – Прославитесь. Магда будет в восторге. Она любит такие цацки – слава, деньги…
Яша, который и сам находился внутри своей собственной пьесы абсурда, кивнул. Тут медленно распахнулась дверь в смежную комнату, и оттуда вышла Магда. В белой маечке на тоненьких бретельках.
Яша всегда поражался Магдиной невозмутимости. Она не испытывала смущения даже в таких ситуациях, попав в которые, любая женщина была бы испугана, растеряна, «потеряла бы лицо», как говорят китайцы. Вот, и сейчас, она вышла, сладко зевнула – так зевают коты, пригревшиеся на хозяйском одеяле, потянулась, подошла к окошку, уселась на подоконнике так, чтобы видеть и комнату, и двор, протянула руку – за стаканом. Яша вскочил, налил в стакан вина, поднес ей – на ладони. Магда улыбнулась, поцеловала Яшу сладкими от вина губами:
– Где ты шлялся, мой верный паж?
– Я же в больнице лежал! – Яша смотрел Магде в глаза, а руками сжимал её тонкие щиколотки, – Магда… я так скучал, там было так страшно, я был ужасно одинок. А ты обо мне вспоминала, правда? Ты хоть немного думала обо мне? Я теперь все! Я свободен! Хочешь, уедем? Завтра же?
– Яша, – Магда потрепала его за отросшую бородку, – почему ты так много говоришь? Какие-то вопросы? Скучала – не скучала? А, если нет? Что это изменит? Вспоминала? Странно… разве нужно напрягать мозг? Как будто мало есть в мире того, о чем можно думать? Я вот… я думаю, хорошо бы сняться у Поланского, да? Или стать любовницей Миттерана?
– Почему – Миттерана?
– Ха! – подал голос Темницкий, – Поланский его не смущает! Чем тебе президент Франции не угодил?
– Или плыть? Вот, на надувном матрасе. В Саргассовом море, да?