– Хорошо, – крикнул Данка в ответ и неохотно открыл хлев.
Курятник был сделан в дальнем углу, рядом с дверью стояли коровы Черница и Милавица с теленком Орликом, и хотя к месту огороженного под кур было всего лишь, что пройти два шага, но и этот путь казался ему долгим.
Данка вошел в хлев, коровы сразу подняли свои головы. «Сейчас, сейчас», отмахнулся Данка от них. Сначала нужно было выполнить мамину просьбу. Но когда Данка подходил к маленькому штакетнику, который огораживал место для кур, что-то внутри него дернулось, что-то было не так, как всегда – за оградой было тихо, из-за нее не раздавалось ни одного звука. С замирающим сердцем, парень заглянул за него и от того, что он увидел, у него перехватило дыхание, а в горле закололо так, будто он проглотил рыбью кость. Внутри лежало несколько окровавленных куриных тушек. Скорее это больше напоминало месиво из перьев, куриных внутренностей и крови. Невозможно было разобрать, где голова, а где крылья, только желтые лапки торчали кое-где из этого месива. Остальные куры сжались в углу так, словно хотели стать частью стены, петух был позади, он втягивал голову и отворачивался от того зрелища, которое предстало перед взором его. Данка выбежал на улицу.
– Мама, – Данка сглотнул, «рыбья кость» поцарапала ему горло, но стало легче, и он позвал громче, – мама! Скорее сюда! Мама!
– Что такое? Что случилось? – Иванка прибежала почти сразу, испугавшись крика.
– Мама, сюда. Смотри.
Когда Иванка заглянула за штакетник, то осела на пол. Она только открывала рот, как рыба, пойманная на крючок, и смотрела выпученными рыбьими глазами на страшную картину перед собой. А потом слезы так и брызнули из ее глаз.
– Чего кричите? – подошел Умислав. Он только бросил взгляд на кровавое месиво на полу, не сказав ничего. Желваки на его прямых скулах напряглись, лицо его задеревенело, словно кто-то наслал на него проклятие. Умислав поднял жену и вывел на улицу, поцеловал ее в лоб. Вытер большим пальцем слезы с её щеки. А потом, странно прокашлялся, будто и у него в горло засело что-то, и произнес еле слышно плотно сжатыми тонкими губами, спрятанными под густой русой бородой:
– Иванушка, не плачь. Это куница. Она часто ходит. Слава богам, что остальные живы.
Из дома выбежала Мира, а позади Златка со сшитой куклой в руках.