Пока римские регуляры отдыхали, а жители праздновали избавление от хамоватого юнца, мнящего себя царём, Домициан с Тигго нависали над картой с миниатюрными фигурами и предугадывали ответный ход оппонентов на востоке и западе. Домициан сверлил взглядом деревянного всадника и думал о вилле в Паннонии. Он устал от походов и хотел отойти от дел. Поскорее попасть к жене.
Гней Полибий Домициан родился в семье потомственных полководцев и вёл род от эпирского военачальника времен Пирра. С такой прославленной родословной Домициан чуть ли не каждый год получал по титулу. Военную карьеру он начал на севере Галлии в чине опциона. После победы над пиктами вернулся центурионом, а спустя два года – управлял гастатами в звании трибуна.
Молодой легионер обладал недюжинной силой и невероятной прытью. Во время сражений его отряд находился в самых жарких местах. Трибун вёл легионеров в бой, стоя в первых рядах. О его храбрости ходили легенды и несуразные сплетни. Говаривали, что Домициан в одиночку одолел двух алеманнских берсеркеров67 и свалил медведя обломком стрелы в рукопашной схватке. После усмирения иберийских вандалов Домициана повысили до легата, а после гибели пропретора Евсторгия наградили чином легата Августа. Воинская слава Домициана померкла после обретения очередного звания.
Пропретор превратился в опытного бумагомарателя и трусоватого военачальника. Легионер стал чиновником, и его нынешние деяния затмили былые свершения. Домициан продавал титулы, точно нубийских рабов, а в сражениях более не лез в места опасные и непроходимые.
Он обрёл большой вес в сенате, но заслужил порицание среди легионеров. Константин дал в управление пропретору Паннонию, только не разрешал там появляться. Многим казалось, что Август силой удерживал Домициана возле себя, но на место пропретора попросту не было достойной замены, да и тот не рвался просиживать тунику на вилле.
Домициан окружал себя роскошью, любил дорогие одежды и вина, но многолетняя привычка легионного быта не отпускала его, посему он поручил административные дела провинции своему родственнику и лишь изредка проверял сметы.
К шестому десятку Домициан обзавёлся землями в Неаполе, Паннонии, дважды был консулом и даже умудрился выторговать поместье на Семипалатинском холме. Он слегка располнел и теперь не надевал парадные доспехи, кои на него попросту не налезали. Обзавёлся женой и детьми, о которых никто ничего не знал. Всё это не мешало пропретору по-прежнему считать себя буйным двадцатилетним удальцом, способным любого поставить на место словом и делом.