День близился к полудню. Уже и косить жарко, да и трава не та. Быстро теряя на солнце влагу, она стала жёсткой. Где-то в камышах, у другого берега, сплеснула щука. В икры стали тыкаться мальки. Пётр Ильич улыбнулся. Вскорости и они наберут вес и на следующий год станут обедом ему и его пособникам.
Между тем, бурое облако поднятой со дна мути, словно ветерком, снесло в сторону, и Пётр Ильич увидел плетёный верх корчаги, лежащей между лениво шевелившимися водорослями. Встала она как надо, и он выбрался из воды. Конец бечёвки привязал к колышку, а карасей за жабры навесил на кукан – прихваченную с собой по дороге ветку, в форме рогатины.
Мужики продолжали о чём-то говорить. Пётр Ильич в сердцах плюнул себе под ноги и зло выругался в адрес помощников. Как не гневаться? Предложив довольно хорошие деньги за помощь, он уже пятый день наблюдал за бездельниками. Скоро расчёт. От тех условий, на которые сговорились, они и половину не отработали. Интересно, хватит или нет совести такой расклад признать? Или снова, как прошлый год, будут ворчать и зло поглядывать при встрече? Мол, зажал «барин»! Обманул. Обещал одно, а время расчёта подошло, и половины не дал. А как дать, если почти сам всю работу сделал? Пётр Ильич не меценат. Край здесь суровый, всё задаром раздашь, с чем сам зиму встретишь? И ведь не хотел в этот год их на работу брать, так нет, угораздило! Он вздохнул.
Близилось время обеда. Дойдя до шалаша, Пётр Ильич отдал рыбу Дуньке, приехавшей с Полиной.
– Соизвольте ушицу к вечеру организовать, Полина Андреевна! – велел он шутливо-строго и негромко.
– Скажете тоже, Пётр Ильич! – Полина фыркнула. —Жарко, а от мух в доме и так отбоя нет. На рожне пожарите и в охотку съедите…
Сказала, как отрезала. Дунька уже накрыла нехитрый стол, устроенный в тени берёз, на брошенной на траву и расправленной мешковине. По центру стоял чугунок с варёной картошкой и кувшин с квасом. Рядом положила половинку каравая и завёрнутый в тряпицу шмат сала. В довершение ко всему несколько луковиц, размером с яблоко.
– Опять сами запрягли, или помог кто? – спросил Пётр Ильич и указал взглядом на дрожки. Называл он так своё творение через силу, а про себя и вовсе никак, или просто «оно». Что-то между тарабайкой и шарабаном на двух колёсах, оно не имело привычных козлов, управлялось одним из пассажиров и было собрано из части телеги, которую он пристроил на рессоры.