Пётр Ильич не спеша прошёл в беседку. Две лавки, под навесом из досок долго были поводом для пересудов деревенских. Самые безобидные сводились к тому, будто бы «барин с жиру бесится». Ещё бы, некоторые поселенцы, что из каторжан, жили в избах, больше похожих на собачью конуру. Мастерили их из того, что под руку попадало. А Гуря Сомов с Вавилой и вовсе, землянки себе обустроили, больше на звериные норы похожие. Так и жительствуют в них со своими семействами…
Сегодня день обещал быть ясным. Звенел тишиной ещё прохладный воздух, наливалось и тяжелело рассветом небо, розовел его край на востоке. Высокие, угрюмые сопки, окружавшие деревню, медленно и грациозно представали на обозрение из утренних сумерек. Похожие на семейство гигантских ежей, они ещё томились сном, топорща на могучих спинах верхушки сосен. Оставляя в них белесые клочья молочной поволоки, живым покрывалом сползал вниз туман, заполнял собой низины и распадки, что могли стать ему недолгим укрытием от скорого солнца. Ещё немного, и выйдут на приспособленные под покосы луга мужики в исподних рубахах. Сшибая мокрыми, до самых колен, штанами росу, деловито зазвенят они косами, распугивая мелких птах и поднимая в воздух насекомых. Взорвётся ароматом запахов свежескошенная трава, полетят вместе с ней на землю небесного цвета васильки и жёлтые кувшинки купальницы…
«Словно и нет никакой войны!» – подумал вдруг Пётр Ильич с тоской и досадой, какая, поди бывает, лишь у азартом заражённых игроков в карточные игры, когда их разом лишают такой забавы или у людей, употребляющих, например, героин, как страдающий пристрастием к опию подпрапорщик Кузнецов, что встретился на пути ещё с русско-японской. Невольно Пётр Ильич вдруг представил себя в окопе, в форме и с наганом в руке, но тут же стряхнул с себя это виденье. Не тот он уже по фронтам бегать. С лихвой узнал, почём фунт лиха. И не так особо страшно от пуль и бомб, как тяжело изо дня в день выносить грязь, отсутствие всяческих удобств, вшей, ночной холод и скудную пищу… К тому же теперь он отец семейства: дети, жена хозяйство… На кого всё? Да и кто допустит такое?
С улицы послышались шаркающие шаги, скрипнула калитка, и во дворе возник Гришка. При виде Петра Ильича он встал, стянул с головы картуз и кивнул. Потом потоптался, оглянулся по сторонам и, словно что-то вспомнив, поприветствовал: