Он развернулся к Фоме и зло спросил:
– Что пили?
– Ничего! – Мужик уставился в ответ удивлённо испуганным и глупым взглядом.
– Корчма осталась?! – Пётр Ильич испытующе посмотрел в глаза Фоме.
– Какая корчма? – Батрак пожал плечами и развел руками. – Не было никакой…
– Брешешь! – вспылил Пётр Ильич и объяснил: – Ему рану обработать надо! Неси! – Он повернулся к Саве. – А ты…
Батрак продолжал сидеть в траве и был явно не в себе от содеянного.
– Я не хотел! – шептал Сава и раскачивался из стороны в сторону. – Видит бог, нечаянно вышло!
– Нарви подорожнику и помой! – приказал ему Пётр Ильич. – У костра, в чайнике кипяток!
Строгий голос и внятные команды отрезвили батраков. Оба бросились выполнять указания. Между тем, Петр Ильич осторожно раздвинул края пореза.
– И-ии! – скулил Дубина. – Бо-о-ольно! Мочи нет!
– Терпи! – подбадривал его Пётр Ильич, разглядывая рану.
Так и есть, острие прошло глубоко, но внутренностей видно не было. Он облегченно вздохнул.
Вскоре прибежали запыхавшиеся дружки. Фома держал в руках бутыль, на дне которой плескалась вожделенная жидкость, Сава – пучок листьев подорожника.
– Сейчас придётся терпеть! – предупредил Петр Ильич Дубину, и стал осторожно лить корчму на порез.
– Ой у-у, бля! – взвыл Дубина, однако мужественно выдержал процедуру.
Пётр Ильич залепил рану подорожником и взял снятую с Дубины рубаху, намереваясь порвать на полосы, чтобы забинтовать. Неожиданно батрак запротестовал:
– Нет уж! – Превозмогая боль, он ухватился за рукав. – Мою рвать не надо! – с этими словами Дубина перевел взгляд на Саву, и выдвинул условие: – Он меня порезал, пущай свою отдает!
– Чего?! – протянул с возмущением недавний «убивец». – Ты сам под косу подлез!
– Хватит спорить! – осадил их Пётр Ильич.
Но Сава не унимался.
– Перепугал насмерть, а рана как есть пустяковая! – возмущался он. – Больше притворялся… Я думал, и вправду, пришиб! А он, – Сава умолк, пытаясь подобрать слова поярче да посочнее, с тем чтобы выразить своё негодование, однако, ничего не придумав, просто с осуждением протянул: – У- уу!
Переживший потрясение, он теперь не знал, как за него отыграться. Пётр Ильич был уверен, дай Саве волю, он Дубину тут же поколотит. Да и сам бы ему помог в этом благом деле. Учить таких надо. Ведь как есть Дубина виноват. Сава шёл себе и косил, когда этот из-за своей дури и пристрастия к питию повалился…