– Как ты смеешь?! – открыл было он рот, но поперхнулся воздухом и замолчал.
Ольга отвернулась к зеркалу и стала протирать лицо салфеткой.
– Который раз подряд вот так паникуешь, – вспомнила она и добавила: – А ещё никто с обыском не нагрянул.
– Как ты не понимаешь?! – возопил Николай Ильич, захлебываясь от негодования. – Это дело времени! Охранка может год следить и собирать улики…
– Какой толк от твоей охранки?! Дармоеды! – возразила Ольга Иннокентьевна насмешливо. – Вон, Кузьмин, дружок твой! – с этими словами она показала рукой куда-то в сторону стены, словно человек, о котором говорила, сидел в соседней комнате. – Сколько раз его заарестовывают и всё нипочём! Ему для важности это только на руку.
– Он выпил в ресторане и стал хвалиться тем, что состоит в партии большевиков и ничего не боится, – стал рассказывать Николай Ильич. – При этом швырялся приборами. За то его и взяли. Потом всё равно отпустили. Ничего против него у полиции не было. У нас же совсем другое дело. Неужели ты считаешь, что никто не заприметил тот факт, что я часто через границу езжу?
– Сейчас много таких, – возразила ему Ольга Иннокентьевна с неохотою. – Ты же сам видел, в Берне или том же Париже, на улице русскую речь можно встретить наравне с немецкой, швейцарской или французской. Ну а про рестораны и гаштеты там разные и говорить не буду. Только и делают, что сидят в них по вечерам и об одном и том же говорят.
– Это самая прогрессивная часть русского общества! – Николай Ильич неожиданно для себя вдруг повысил голос. – Они работают! Конечно, вечерами собираются, чтобы отдохнуть и дела обсудить… Здесь, в России, этого им никто не позволит делать!
– Ну, да, – с сарказмом проговорила Ольга Иннокентьевна. – Европе поди, на руку привечать разных проходимцев…
– Кого ты имеешь ввиду? – спросил он испуганно-возмущённо.
– Да хотя бы твоего Ульянова! – напомнила Ольга сходу. – Ты его видел? Глаза узкие, – с этими словами она прищурилась для наглядности и почему-то смешно сложила губы бантиком. – Хитрые. Одно и знает, писать да спорить! У него одно на уме, как Романовым за братца повешенного отомстить9. Об этом в Европе не таясь говорят и ставки на него там потому и делают. Нет ничего страшнее и сильнее мести за родного человека, которая на что угодно сподвигнуть может. Такой, как он, на любую подлость готов… Так уж поверь мне, этот проходимец революцию для того и замышляет, чтобы поквитаться…