Ротмистр хмуро выслушал меня и мгновение спустя воскликнул:
– Кочерга! – и тут же пояснил: – В комнате есть печь, есть ведро для золы, совок, но нет кочерги! Дьявол!
Он вскочил и стал прохаживаться по кабинету, по-прежнему напряжённо о чём-то размышляя.
– Мне только невдомёк: за что? – продолжил я свои рассуждения. – За что можно было так жестоко убить молодую женщину невинное создание, учительницу?
– На этот вопрос я, к сожалению, знаю ответ, – останавливаясь передо мной, проговорил Митьков и добавил: – Полагаю, что знаю, но не спрашивайте, я вам не отвечу.
– Как угодно-с! – я откинулся на спинку кресла. – Однако удастся ли вам, Николай Арнольдович, применить вашу теорию с кочергой к этому парнишке, к Никифорову? Могу предположить, что одно и то же лицо сначала убило учительницу, а потом попыталось убить помощника аптекаря. Сходство в нанесении удара очевидное. Если обнаружится, что и орудие нападения было одним и тем же, то связь между этими событиями станет очевидна!
Жандарм вновь замаячил у меня перед глазами, прохаживаясь и рассуждая на ходу:
– Что ж, предположение ваше умно, доктор! Вынужден согласиться. Более того, я уверен, что убийца, убедившись, что удар оказался не смертельным, решает сбросить тело на рельсы, мысля маскировать покушение под несчастный случай.
– Осмотр места удара, – я был обрадован перемене отношения ротмистра к моим догадкам, – показал, что цвет и состояние самой кожи свидетельствуют о том, что удар был нанесён не позднее четырёх часов до того, как его привезли к нам. Возможно, раньше. В котором часу вы обнаружили тело, Николай Арнольдович?
Ротмистр остановился, поглядел на меня, потом ринулся к дверям и крикнул:
– Сидорчук!
Он отдал появившемуся чиновнику несколько указаний и, вернувшись к чаепитию, погрузился в молчание.
Ободрённый своими успехами в разрешении загадок произошедшего, я решил было продолжить разговор, но Митьков уже расположился за моим столом и погрузился в изучение каких-то, вероятно, полицейских бумаг.
Пройдя в лазарет, я удостоверился, что дьячок чувствует себя вполне удовлетворительно, а повязка лежит хорошо. Зашёл в палату к Никифорову. Сестра Ксения отрицательно покачала головой и вздохнула. Я пощупал пульс на безвольно покоившейся руке парнишки, проверил реакцию зрачков и после этого присел на табурет, глядя на его бледное лицо.