Я все делала правильно.
Давиду понравилось.
– Иди ко мне… Иди, моя девочка.
Давид говорил урывками, тяжело дыша. Его глаза наполнились дымкой – он хотел взять меня, грубо и ненасытно.
Его пресс стал почти каменным, когда Давид намотал мои волосы на кулак и мягко заставил подняться.
Я вытерла губы и поднялась с колен.
– Сегодня было хорошо, – жадно пробормотал Давид.
Я прильнула к напряженной груди, а Давид перехватил меня за подбородок и впился зубами в мою шею. Не нежно. Не щадя.
Я тихо вскрикнула, откидывая голову назад.
А он зализал место укуса, втягивая ноздрями запах моей кожи.
Точно зверь.
– Тебя уже можно трахать?
Давид спрашивал, закончились ли месячные.
В глазах Давида – жуткий голод, лучше бы я не смотрела в них…
– Можно.
Я не успела пикнуть: Давид перехватил меня за талию, приподнял над полом и унес из комнаты.
В свою обитель.
Я закрыла глаза, не решаясь смотреть на постель или этот пол, где еще недавно он истекал кровью… а Давиду было все равно, о чем я думала.
Он крутил мною в разные стороны и все никак не мог налюбоваться. Ласкал поясницу, трогал шею, сминал грудь и всюду оставлял свои следы.
Давид будто в отместку за мое проклятое сердце показывал, что мое тело принадлежит ему. Пусть не сердце… зато тело.
– Повернись.
Я послушно легла на живот, дрожа от неизвестности. Я боялась его звериной сущности – Давид лепил из моего тела фигуру, как из пластилина… Это было ненормально.
Его ладони опустились на поясницу и придавили – Давид распластал меня на кровати.
– Прогнись. Вот так… – затылок опалило жаром.
Сегодня он хотел глубже, ярче, острее.
Давид задрал мою голову, а когда его пальцы накрыли мои полуоткрытые губы – я случайно облизала их.
Распаляя зверя.
Накаляя обстановку.
– Жасми-ин… – протягивает свирепо.
Давид дышит открытым ртом.
Ладонью сжимает талию, безжалостно оставляя следы. По коже бегали мурашки – он может делать со мной все, что угодно.
Знакомая луна освещала эту спальню, когда Давид вошел в меня.
Я глухо вскрикнула и отчаянно прикусила его пальцы. Он водил ими по моим губам, а я посасывала их в надежде, что Давид немного успокоится и возьмет меня нежнее.
– Давид, – я тихо простонала.
– Прости, моя кайфовая.
Давид замедлил темп, давая привыкнуть к себе.
Я тихо задрожала, чувствуя во рту солоноватый привкус – это была кровь его пальцев.