– Меня подставили. Тебе известно об этом?
Доменик положил трубку.
Он сказал любыми путями выйти из этой комнаты, иначе… иначе о Кристине узнают все.
Приложив ледяные руки к горячим щекам, я начала думать.
Я уже не та Кристина, история семьи которой прогремела на весь Новосибирск. Я выберусь отсюда, сколько бы ночей в постели Басманова мне это ни стоило.
– Таблетки, – вспомнила я.
В сумочке лежал знакомый блистер.
Я выпила вторую таблетку.
На следующий день третью.
На четвертый день цикла – четвертую.
Когда за окном пятого дня окончательно стемнело, из-за двери донеслись шаги.
Я опустилась коленями на белый ворсовый ковер. Обнаженных ягодиц коснулась приятная ткань, когда я отвела руки за спину и уперлась ладонями в пол.
Отбросив волосы с груди, я стала ждать. Ключ вставили в замок и повернули несколько раз – дергано, резко. Жадно.
Давид шел ко мне.
Он шел за мной…
В комнате было темно. Когда дверь приоткрылась, свет снаружи осветил высокую фигуру.
Давид изголодался по мне и поэтому – пришел.
– Жасмин?
Не то шепот, не то хрип.
Я видела, как его пальцы дрогнули и тут же – сжались в кулаки. Зрелище было пугающим… я облизала пересохшие от жара губы.
– Что за игры, Жасмин? – он был возбужден и… зол.
Доменик был прав: Давид зависим. И мое тело – его наркотик.
Мощные челюсти плотно сжаты, руки напряженно согнуты в локтях. Когда Давид подошел – порывисто, резко – я сразу же потянулась к его ремню, потому что знала, чего он хочет.
Тяжелая бляшка холодила пальцы… на этот раз я справилась с ней быстрее. Расстегнув ширинку, я тяжело задышала и немного замешкалась.
Давид тяжело вздохнул, поторапливая. Я послушно открыла рот и подалась вперед. Он был горячим и перевозбужденным… все должно закончиться быстро.
Давид тихо простонал. Ему было приятно все: моя покорность, моя инициатива. Моя нагота – доступная лишь ему. Мой рот ублажал его прихоти и желания.
Я подняла взгляд. Глаза зверя неотрывно следили за моими движениями… от его пристального взгляда внутри что-то отчаянно дернулось.
Моя жизнь катилась в пропасть такого же цвета, как его глаза.
– Жасмин, – глухой звук вырвался из его рта, – глубже… соси глубже.
Я старалась.
До слез в глазах старалась – отчаянно, жадно вылизывая каждый сантиметр, но ему все было мало.
Давид опустил тяжелую ладонь на мою голову и подтолкнул… Я задыхалась, но делала ему приятно… Я гладила его крепкие бедра и рельефный живот, а он хрипло стонал и закатывал глаза.