Путешественники викторианской и эдвардианской эпохи, отправлявшиеся в малоизвестные уголки мира, стали связующим звеном между первыми географическими и научными исследователями и современными туристами. Хотя в целом они были культурными людьми, заинтересованными в том, чтобы выполнять полезные наблюдения в тех местах, которые они посещали, они часто увлекались путешествиями как самоцелью, посвящая им большую часть жизни почти как пристрастию.
Обин Бернард Рочфорт Тревор-Бетти был именно таким человеком. Он был состоятельным джентльменом, который много времени проводил в путешествиях, и его можно считать второстепенным исследователем. Он преуспел как наблюдатель за людьми и дикой природой; он был неплохим рисовальщиком, и его литературный стиль привлекает внимание читателя, хотя ему и не хватает изящества. <…>
Тревор-Бетти был типичным талантливым джентльменом-путешественником. В силу того, что ему повезло с социальным и материальным положением, он смог посвятить жизнь занятиям, которые были ему по душе. Естественная история многим обязана ему, а этнология была бы намного беднее без его рассказа о самоедах. Кроме того, его труды были популярны и способствовали расширению общих знаний о различных местах, которые он посетил[28].
* * *
Книга О. Тревора-Бетти «Ice-bound on Kolguev» (дословный перевод – «Скованный льдом Колгуев») вышла в Великобритании в 1895 г. Два года спустя ее издали в России под названием «Во льдах и снегах (Путешествие на остров Колгуев)», в переводе А. Ф. Филиппова[29]. Именно этот вариант перевода сегодня возвращается к современному читателю. Пересказывать написанную прекрасным языком и талантливо переведенную книгу смысла нет. Акцентируем внимание читателя на некоторых моментах.
Из всех путешествий О. Тревора-Бетти именно экспедиция на Колгуев имела наиболее «первооткрывательский» характер. Как ни удивительно, остров, расположенный довольно близко от материка и активно посещавшийся, к концу XIX в. оставался для ученых во многом белым пятном. Об этом пишет и сам автор книги, при подготовке экспедиции тщательно изучивший всю доступную ему литературу.
В. Я. Голованов размышляет о причинах, сподвигнувших Тревора-Бетти отправиться именно на Колгуев.
Он был первым ученым и первым европейцем, кто пересек Колгуев с севера на юг, три месяца прожив на острове и подружившись со всеми его тогдашними обитателями. Он был, вероятно, романтиком, этот действительный член Королевского географического общества, Зоологического общества и Британского союза орнитологов, раз выбрал себе для исследования сию «унылую», «пустынную» и «ледяную» страну (все это эпитеты переводчика из предисловия к русскому изданию книги). Или, напротив – честолюбцем, воспользовавшимся сравнительно простым случаем войти в ряды арктических исследователей? Боюсь, что, взявшись судить об этом сегодня, мы рискуем соскользнуть в ужасающую банальность. Девятнадцатый век, совсем недавно еще такой близкий, такой знакомый, такой родной – вдруг стремительно отдалился от нас. <…> А посему поостережемся судить о том близком-далеком времени, память о котором необъяснимо живет в бесконечных литературных и телевизионных сериалах нашей фельетонной эпохи и лишь иногда, в какой-нибудь мальчишеской мечте, оживает, как надежда, как отблеск солнца на верхушках мачт парусных кораблей в Глазго…