Иван-дурак сосредоточенно пытался осмыслить ситуацию. Конан и Людвиг тоже не могли сориентироваться в происходящем: по всем канонам капитан-богатырь должен расстроиться или, как минимум, обеспокоиться при виде соперника, а он чуть ли не пляшет от радости. Серый громко вздохнул:
– Вот это настоящий друг, вот это я понимаю. Невесту побратиму отдать – это сильно.
– Как это отдать? – завопила лягушка. – У меня один жених и других мне не надобно.
Прошин, видя, что Мила готова расходиться не на шутку, попытался её успокоить.
– Ты же сама говорила, что ничего о прошлой жизни не помнишь, и это тебя очень печалило. А теперь, когда выяснилось, что ты – Василиса и невеста моего побратима, ты вдруг решила от жениха отказаться. Нехорошо как-то.
Устыдил ли капитан лягушку или у неё на уме ещё что-то было, но только она замолкла, одним глазом глядя на одного жениха, другим – на другого. Прошин, видя, что лягушка хотя бы временно нейтрализована, по-быстрому оделся, пригласил друзей садиться, кто где себе место найдёт, а сам принялся помогать Шанели и Шимми.
– Да-а, побратимы, небогато вы живёте, – протянул Конан, оглядываясь. – Я, конечно, понимаю, настоящему богатырю было бы где переспать… Словом, тесновато тут у вас.
– Да я знаешь, сколько могу натаскать! – возмутился Шимми. – Просто мне Иван запретил.
– Мы, чем богаты, тем и рады, – Прошин взглядом показал обезьяну на "стол", накрытый красной скатертью. Шимми понял капитана без слов и усмехнулся.
– Конан, помоги мне стол на середину комнаты подвинуть, – сказал Прошин.
– Да, у меня сил маловато, а одному ему не справиться, – поддакнул Шимми.
– Слабаки, – буркнул киммериец и легонько пихнул угол "стола". Тот, конечно, даже не шелохнулся. Тогда варвар толкнул посильнее – результат оказался прежним.
– Вань, ты бы помог Конану, а то у него от голода сил не осталось, – безобидным тоном сказал Шимми.
– Вот ещё, я сам, – варвар обхватил "стол" и, кряхтя от натуги, сумел сдвинуть его на пару сантиметров. – Проклятье на мою голову, он у вас каменный, что ли?
– Почему каменный? Алмазный.
Киммериец посмотрел на Ивана Прошина, затем на шимпанзе, но лица у тех остались абсолютно серьёзными. Тогда Конан поднял скатерть да так и застыл с красной тряпицей в руке, глядя на прозрачный куб. Ваня, Людвиг и Серый дружно наклонились и принялись щупать гигантский алмаз, хотя ни один из них в драгоценностях ничего не понимал.