Правда, с одним условием: Книгу нужно понять! И сделать это необходимо самостоятельно, пробиваясь к Ясности и Силе без посторонней помощи, иначе Знание ничего не будет стоить. Как автор, я не имею права навязывать тебе ни ту картину Мира, какой ее видит наше общество, ни тот Мир, каким его вижу сам. Я просто стираю «фокус» между Объективным и Субъективным. Сознание субъекта остается, но объективизируется, и наступает момент равновесия между Внешним и Внутренним. Не к этому ли стремится любая магия и не в таком ли состоянии становится возможным постижение «вещи в себе»?..
Наверное, прав был французский литературовед Ролан Барт. В современной литературе происходит то, что, нисколько не погрешив против истины, можно назвать «смертью автора». Автора, который точно знает, о чем именно он пишет. Текст начинает жить собственной жизнью, фокусируясь не в сознании его создателя, а в сознании читателя. Количество идей, порождаемых текстом, возрастает до бесконечности. Текст уже не говорит что-то одно, а содержит множество самых разнообразных смыслов, некоторые из которых остаются сокрытыми даже от самого автора. Так я ли ЭТО пишу?..
Жизненный опыт сбрасывает сомнения в мутные воды потопа. Весомое – канет, легкомысленное – всплывет… Передо мной глухой витраж из базальта. Да кто я такой, чтоб прозревать, сквозь камень таращась?! Тенета мои качаются, руки мои пусты. Мне кажется, что я отдыхаю…
Стоп! Ну вот, опять. Ладно хоть на сей раз могу вспомнить, откуда это. Придется начинать все сначала.
Шум дождя, настольная лампа, образы… Вот только… получится ли? Не знаю…
Иван Хлюпов.
Саис, июль 1999 г.
(рассказы Ивана Хлюпова)
10. И приступивши ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им?
11. Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано;
12. Ибо, кто имеет, тому дано будет и приумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет;
13. Потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют…
Евангелие от Матфея, Гл. 13
В начале было Слово, и в Слове не было смысла, и в Смысле не было надобности…
Будильник звонил долго и упорно.
– Встаю. Иду, иду… Встаю, встаю… Сейчас… – то ли во сне, то ли вслух бормотал Сергей Николаевич.
Он натянул одеяло на голову и решил, что встанет сразу же, как только прекратится этот жуткий звон. Голос будильника сорвался, пошел волнами, потом закашлялся, сбился и, пару раз болезненно звякнув, затих совсем. Сергей Николаевич не шелохнулся. Он вскочил гораздо позже, когда маленькая стрелка застыла на восьми, а по «Маяку» пропикало семь.