– Проспал!.. – Он заметался по комнате в поисках брюк. – Проспал, черт её побери!..
Дома никого не оказалось, и завтрак разогревать пришлось самому. Яичница вышла безвкусной, чай – вчерашним, а кусок шоколада, оставленный, по всей видимости, ему, был кем-то старательно обгрызен. «Без сомнения, Мисюськина работа, – думал он, поправляя перед зеркалом галстук. – Маленькое чудовище…»
Схватив папку и на ходу застегивая пиджак, Сергей Николаевич вылетел из квартиры.
– Проспал-пропал, пропал-проспал и не туда попал… Влип!
Он спешил к трамвайной остановке.
– Вы что это? – спросил Сухощавый.
– Да ничего как будто, – удивился Сергей Николаевич. – Присаживайтесь, здесь не занято.
Он подвинулся, и Сухощавый, кивнув, уселся рядом. В репродукторе прохрипело, двери закрылись. Трамвай тронулся.
– В слове «тополь» у них две буквы «П» и всего одна «О», – совершенно не кстати объявил Сухощавый.
Сергей Николаевич сострадательно улыбнулся и попытался отгородиться газетой.
– Хотя, с другой стороны, у нас в слове «кофе» всего одна «Ф», а не две, как у них.
В голосе его звучало такое разочарование, что Сергею Николаевичу стало его жаль.
– Да не волнуйтесь вы так, – сказал он, складывая газету вчетверо и засовывая ее в дипломат, – это всего лишь слова.
– Слова, – согласился Сухощавый, – но какие!
Он многозначительно поднял указательный палец, и Сергей Николаевич с удивлением заметил, что палец этот оказался вдвое длиннее, чем ему положено было быть от природы.
– Слово, – продолжал Сухощавый, – выражает все Божественное могущество Отца. Оно вне всяких качеств, и Слово это – Сын Божий.
– Но-но-но! – Сергей Николаевич повысил голос. – Вы не больно-то! Слово слову рознь!
– Совершенно с вами согласен! – обрадовался Сухощавый, причем так громко, что на них удивленно оглянулись. – Здесь существует одно очень важное различие, – засипел он, понижая голос до шепота. – Произнесенное Слово несет в себе все, оно может выражаться и изменяться, но Слово произносящее неизменно и вечно, так как заключено в Слове выраженном и рождается непрерывно.
– Да, – согласился Сергей Николаевич, – духовный мир заключает в самом себе вечное начало.
А сам подумал: и зачем я разговариваю с этим психом?
– Вот именно! – гаркнул Сухощавый, и снова на них обернулись. – Все творение есть произнесенное Слово, в котором слышится Слово Живое и которое есть Сам Бог. Это Слово – душа творения.