Что касается непонятного, ужасающего ликования, то смущенное признание Черчилля интересным образом перекликается со словами другого писателя – полной его противоположностью. Стефан Цвейг – австрийский литератор, проповедник мира, в определенном смысле самый наглядный пример тонкой душевной организации всех европейцев. По мере того как страны одна за другой объявляли друг другу войну, Цвейг, не веря своим глазам, наблюдал, как его друзья в Бельгии начинают демонизировать немцев. В Вене он видел «безудержное опьянение, в котором алкоголь смешивался с радостью самопожертвования, жаждой приключений… древней магией транспарантов и патриотических речей… Признаюсь, при первом массовом проявлении подобных чувств в них и правда было что-то прекрасное, вдохновляющее, даже соблазнительное».
В этом смысле ожидание войны, носящееся в воздухе, ощущается еще острее, словно дыхание революции. Грядут перемены; предчувствуя это, невозможно не испытывать волнения и возбуждения.
Находясь в Англии, как некоторым могло показаться, на периферии грядущих потрясений, Черчилль не мог скрыть эту нервозную, неистовую энергию. Так в нем проявлялся империалист, который уже воевал в Индии и Африке и у которого, судя по всему, сохранились юношеское рвение и жажда конфликта. Его максимальная бдительность, готовность к действиям и очевидный энтузиазм, должно быть, смотрелись вульгарным контрастом мрачному видению министра иностранных дел сэра Эдварда Грея, который считал, что «во всей Европе гаснет свет».
В последующие годы многие другие люди – коллеги, враги, друзья – считали «счастливое лицо» Черчилля, как его описала миссис Асквит, свидетельством воинственности этого человека. Но были и другие, кто видел реальность более тонко, среди них – Клемент Эттли, оппонент Черчилля и лидер Лейбористской партии, а затем заместитель премьер-министра в коалиционном правительстве во время Второй мировой войны. Кроме того, было много женщин, которым Черчилль время от времени демонстрировал свою более уязвимую сторону. Марго Асквит считала, что обнаружила в нем сломанный моральный компас. Однако это, конечно, не так: на самом деле Черчилль выучил суровые уроки жизни, смерти и потерь еще в детстве.
Уум. Элизабет Эверест, 1879–1889 годы
[9]
Уинстон Черчилль родился – по свидетельствам, на несколько дней раньше срока – в Бленхеймском дворце 30 ноября 1874 года. Схватки у его матери начались неожиданно, в разгар бала. Ходят легенды, будто она родила его в одной из десяти уборных дворца. Его отцом был политик и дипломат лорд Рэндольф Черчилль, третий сын герцога Мальборо. Его мать, Дженни Джером, в прошлом редактор журнала, происходила из семьи американских финансистов. Как это было принято в семьях высшего сословия, для ребенка сразу наняли няню. Уинстон только начал ходить, когда семья переехала в Дублин. Там лорду Рэндольфу предстояло стать секретарем своего отца, герцога Мальборо, вице-короля Ирландии.