– Мама!
Громкий оклик ударился об противоположную стену, струей воздуха унесся в гостиную и растворился в пространстве, оставив отправителя без ответа.
–Ма… ма…
Последний слог застрял в горле, обнажая звенящую тысячами колоколами истину – мамы, любимой мамы, самого родного и дорогого сердцу человека, больше нет. Невидимый кулак горя со всей силы заехал под дых, вызывая что-то подобное искрам из глаз, спазмы в желудке, тошноту, переходящую в рвотный рефлекс. Алекс со всей силы прижал ко рту кулак, присел, попытался другой рукой нащупать конец кровати. Из-за закрытых штор, не пропускающих свет, в комнате сохранялся густой полумрак. Встал и торопливо направился в ванную комнату, пытаясь не удариться о мебель. Но углы мебели, как известно, каким бы знакомым и привычным интерьер ни был, имеют свойство выпячиваться самым неожиданным образом, что не преминуло случиться и в этот раз. Алекс больно ударился большим пальцем об угол кровати, сморщился от боли, схватился за ногу. И снова день явно начинался не с той ноги. Кое-как, наконец, дойдя до ванной комнаты, помог организму распрощаться с тем скудным, что еще оставалось в желудке. Долго сидел с закрытыми глазами, опершись об унитаз, пытаясь сладить с тошнотой. Похмелье заявляло о себе громко, не стесняясь, невзирая ни на горе в душе, ни на слабость в теле. Пока шел на кухню, краешком глаза заметил, какой бардак творится во всей квартире, и сразу в голове пронеслась мысль: «Мама никогда бы не допустила такое дома!» Сердце дрогнуло, пропустило удар, с легкостью предоставляя душу сверлящей боли. В холодильнике нашелся прохладный апельсиновый сок. Выпив его почти до конца, развернулся и пошел обратно в комнату. Прилег, но никак не мог принять удобное положение для себя. Крутился, вертелся, ощущение того, что стены и потолок давят на грудную клетку, никак не проходило. Воздуха почему-то не хватало. Приходилось открывать рот, чтобы можно было глубоко вздохнуть. Намучившись, встал, оделся в то же самое, что и вчера. В голове не было ни одной мысли, за которую можно было бы зацепиться. Извлек из кармана джинсов мобильный телефон. Пропущенных звонков и сообщений было много. От родственников, от друзей, от коллег. Но больше всего пропущенных было от сестры. Разговаривать с ней не хотелось. Это был первый случай за всю его жизнь, когда он избегал общения с ней, несмотря на всю любовь к ней. Казалось, что после ухода матери сердце в его груди превратилось в камень. Сознание терзалось только одним вопросом – чем занимают себя люди в первые часы, дни, месяцы после прихода горя в дом? Он был счастливчиком все эти годы, потери обходили его стороной. Ходил по квартире, пытаясь найти ответ. Взгляд цеплялся за фотографии, вещи, купленные мамой. Всё дышало ее теплотой и заботой. Присел на диван, откинулся на спинку и закрыл глаза. В памяти всплыло, как он довольно часто задерживался после работы с коллегами, пропадал на выходных с друзьями, оставлял одну на праздники. Она никогда не упрекала за это. Всегда понимала его, поддерживала. Неужели он оказался таким плохим сыном? Почему он не понял одной очень простой истины при ее жизни, что самое ценное – это время, проведенное с самыми близкими и родными людьми? Он вырос, окруженный любовью, он знал ей цену. Он старался беречь маму, помогать ей во всем, радовать подарками, старался уделять время. Но сейчас всё, что он делал, показалось таким ничтожным, такой каплей в бездонном океане! Его уставший ум начала душить стальная хватка совести, в сердце начало вгрызаться чудовищное по силе чувство вины, душа разрывалась от осознания, что исправить уже ничего нельзя. Не в силах больше выносить этот сонм переживаний, выбежал из квартиры. Он не знал куда идти. Нащупав в кармане куртки ключи от машины, почувствовал едва уловимое облегчение, казалось, что как только он сядет за руль, станет легче, возможно, получится сбежать от самого себя хотя бы на короткий миг. Вырулил на дорогу и надавил на газ. Ему хотелось вырваться из плотного кольца многоэтажных домов, оказаться на открытой местности, восстановить дыхание полной грудью. Он не задумывался, куда он едет. Что-то внутри вело его, он доверился этому чувству и просто ехал.