Баба Люба ходила довольная, рассказывая по деревне, что к ней приехала погостить внучка. Ко двору зачистили приходить соседи, глазея на новое лицо в деревне, под предлогом перекинуться новостями с бабой Любой. Многих интересовало, что я сделала с глазами и почему часто ношу маску. Но, узнавая о неизлечимой болезни, которую я на радостях сочинила, бабули с дедулями сразу начинали меня жалеть и принимались таскать свои настойки на ягодах и травах, которые стопроцентно поставят меня на ноги. А то негоже такой молодой девке прозябать в этой дыре.
Когда меня одолевала жажда, я брала корзинку и уходила в лес за ягодами. Старичкам хоть как-то вредить не хотелось. Всё-таки они очень тепло приняли к себе незнакомку. С козой Галиной мы тоже уже успели сдружиться. Она любила ходить за мной, пока я поливала огород. Поэтому и приходилось перебиваться зайчиками, лисичками и собаками.
Чем дольше живу на острове, тем больше становлюсь похожей на вампиршу. Разрез глаз заострился, алый цвет радужки превратился в насыщенно-красный, кожа приобрела голубоватый оттенок, на фоне которого появляющиеся в моменты охоты чёрные разводы вокруг рта стали ещё ярче, ногтевые пластины потемнели, будто бы я прищемила все пальцы дверью.
Сила тоже начала расти, как и скорость. По ночам я выбиралась из дома и убегала в лес. Теперь я была выносливой, могла догнать самую шуструю добычу. Время сна и отдыха тоже резко сократилось. Если, когда я приехала, сон занимал около пяти часов для нормального самочувствия, теперь же мне хватало одного часа в сутки.
Также я старалась научиться контролю за своим внешним видом. Далось мне это тяжелее всего. Потребовалось очень много времени, чтобы суметь по собственному желанию гасить огонёк в глазах и убирать тёмные разводы. Стоит мне вернуться обратно на материк, внешность – первое, по чему меня можно опознать. Но это будет нескоро. Надеюсь…
Спустя месяц спокойной и размеренной жизни на острове я полностью прониклась отсутствием большого количества людей у себя под боком. Как и обычно, после захода Солнца, стоило бабе Любе улечься спать, я выскользнула через окно и отправилась в лес. Сильно одеваться не стала, ограничилась белой лёгкой рубашкой и широкими шортами, получившимися после обрезания джинс сына старушки. Я вообще мастерски приватизировала старый гардероб неизвестного мужчины, который бабуля бережно хранила несколько десятилетий в шкафах и сундуках. Нога у меня широкая, поэтому и некоторая обувь, носившаяся им в подростковый период, оказалась впору. Потрясающие серые кеды с синими полосками стали моими фаворитами, с ними я планировала прожить всю свою посмертную жизнь, сколько бы она не длилась.