– Ты что, видишь меня мелким, да? Сколько мне лет?
– Лет семь-восемь от силы. Это как?
– Так работает искупление. Я на миг становлюсь чище. В детстве мы все – добрые светлые ангелы с открытыми сердцами, но со временем сами себе обрезаем крылья, чтобы не летать, а ползать.
– Я во сне?
– И да, и нет. Будь осторожен! Он начинает догадываться…
Резкий звук расколотого стекла выдернул меня из сна. Я открыл глаза и увидел перед собой улыбающегося Анатаса.
– Никита! Нельзя так долго спать, нас ждут великие дела. Даю тебе тридцать минут на сборы, и поедем на презентацию твоей новой песни.
– Доброе утро! Да, конечно.
Я старался не думать о том, что было со мной ночью, и, как заведённый, напевал про себя приставучую мелодию со вчерашнего концерта, чтобы «продюсер» не смог прочитать мои мысли. Как только за Анатасом закрылась дверь, я судорожно начал ощупывать себя в поисках ключа. Он оказался в кармане брюк. Дело оставалось за малым. Пробраться к пруду и нырнуть вглубь на поиски.
Я осмотрелся по сторонам. В комнате, украшенной в стиле барокко, царила гиперболизированная помпезность. Витиеватые изогнутые линии, обилие декора и кремовозолотистые оттенки интерьера страстно шептали на чувственном итальянском о том, что здесь живут аристократы, ежедневно купающиеся в изобилии и шампанском. Я привёл себя в порядок и, спрятав ключ в потайном кармане пиджака, спустился вниз.
В лицо ударил тёплый утренний ветер. Круглая жёлтая звезда на ярко-голубом небосводе широко раскидала ослепительно белые лучи. Она мягко обнимала пышные кроны оливковых деревьев, ласковым светом пробуждала к новому дню заснувшие купола хрустальных колокольчиков и резвилась с водной гладью – шустрые солнечные зайчики от её лучей то и дело играли друг с другом в догонялки.
Идиллию прервал чёрный «Rolls-Royce Phantom», подкативший ко мне. Из салона выскочило сто шестьдесят сантиметров недоразумения, на вид лет сорока, с приплюснутым лицом французского бульдога. Хаотично раскидывая коротенькие ручонки в разные стороны, оно экспрессивно заголосило: