Зрение то расплывалось, и тогда всё становилось размытым цветастым пятном, то резко собиралось на каком-нибудь предмете, чётко выделяя контуры и детали, полностью вытесняя всё остальное.
Сидел я на земле, а точнее, в грязи. Осмотрел свои руки-ноги: тело молодое, жилистое, на вид лет двадцать-двадцать пять, чумазое и в мурашках.
Обхватил себя руками. «Что-то стало холодать, не пора ли нам поддать… нее… хватит, на поддавался уже. Блииин, где яааа, а?». Поднял голову. Чуть в сторонке расположились люди: разного рода, возраста, захудалой наружности, сбитые в кучку. Одёжка на них простая, на тряпьё похожая, кто-то босой, кто-то в странной обуви. Я поморгал глазами, пытаясь получше рассмотреть их, прищурился. Некоторые мужчины были бородаты, а кто-то без бороды, но с большими длинными усами. Пощупал свой подбородок – ни бороды, ни усов, лишь недельная щетина, может дней десять. Были среди них и женщины. В этой толпе ярко выделялся седовласый старик с длинной седой бородой и в белом балахоне. Стоял спокойно, с достоинством. К нему подошли несколько человек, воинственно и по-хозяйски стали что-то расспрашивать. Он им тут же отвечал, порой с вызовом. Слов было не разобрать. Одеты подошедшие были уже по-другому: в разноцветных длинных, почти до колен, рубахах, штаны, да что-то, типа кожаных сапог, а главное – все при оружии, правда кто-то в кольчуге, кто-то без. «Блииин! Так это вои русские, богатыри былинные. Ну точно! Кино что ли снимают? Вот, блин, психанул-то! А! Фу ты! Да это ж кино снимают! Вот псих-то!». На душе сразу полегчало, стало как-то спокойнее. И в голове прояснение наметилось и дождик не так донимал. Правда, вот, что за кино вспомнить никак не получалось. «Вообще, что я здесь делаю, консультирую что ли? Блин, зачем я так напился? Да и с кем? Знакомых актеров у меня вроде бы нет. Может быть я в массовке участвую? Надо у кого-нибудь разузнать, как я сюда попал и чего было-то. Хотя, блин, может лучше и не надо, а то сейчас узнаешь на свою голову, потом сраму не оберёшься, и обрисуют по полной программе почему я здесь, да ещё с голой задницей».
– Эй! Уважаемый! – я попытался подняться, но не удержался, плюхнулся в грязь. В голове закружилось, живот свело судорогой. Посидел, подышал, немного полегчало.
– Эй! Уважаемый! Позвольте узнать, – помахав рукой, сказал я какому-то бородачу, стоящему ближе всех. Язык ещё заплетается, но слова уже можно различить. Но люди меня не слышат – все заняты своими делами.