Каспер кивнул, открыл было рот, но потом передумал говорить. Однако в следующую секунду внезапно сказал:
– Не будем вдаваться в подробности. Манусиане не любят говорить, но кто знает, как хорошо они слушают? Если вы понимаете, о чем я. В общем, я уже сделал все нужные распоряжения. Больше никакой работы на сегодня. Пойдемте ужинать, нас пригласили, – сообщил он и подмигнул.
Путешественники вышли из своего домика и слились с медленно плывущими сквозь темноту фигурами молчаливых людей, завернутых в туники из ткани или кожи одного всем известного лесного животного. Его же мясо ели на ужин. Вокруг самого толстого дерева раскинулся круглый дощатый помост с ограждением диаметром метров десять. Полсотни жителей города расселись согласно какой-то непостижимой, известной лишь им самим иерархии, скрестив ноги и выставив перед собой одну ладонь. Гамма-орденцев посадили с краю, но, так как помост был круглый, они оказались рядом со старейшинами (не зная, что собой представляет местный социум, путники пользовались известной им терминологией). Первый старейшина взял ароматный кусок поджаренной кролебычатины и… принялся есть. Вот так просто. Его примеру последовали и остальные. Разумеется, все молчали.
Первые минуты тишину сохраняли и гамма-орденцы, но потом начали перешептываться и, не встретив никакого осуждения, машинально перешли на обычную громкость.
– Вам говядину или крольчатину? – галантно спросил Пуно у Лимы.
– Крольчатину, – улыбнулась она. – Надо бы следить за фигурой.
– Диетическое мясо, прекрасно. А я возьму поджаристый стейк.
Хан посмотрел на свою старую подругу – любительницу белого мяса – и ухмыльнулся.
– Через пару недель планета взорвется, а ты следишь за фигурой.
– Стараюсь быть оптимисткой, – горько сказала девушка.
– Вы знаете, – обратился к ним Каспер. – В двадцатом веке один поэт перед расстрелом сделал закладку в книге, которую в тот момент читал. Так что это нормально, моя девочка, это нормально.
– А за что его расстреляли, этого поэта? – спросил Хан.
– Кто его знает. Может, боролся с корпорациями. За что же еще?
Ужин закончился, и все медленно разошлись по домам. Кто мог, предусмотрительно закрыл двери, а где дверей не было, там лежали дубины от комаров. Ночную тишину мертвого леса иногда нарушал писк, словно прилетал маленький вертолет, а за этим следовал резкий удар, хруст, и на лес вновь опускалась благоговейная тишина.