А для него и не произошло.
Я не произношу ни слова.
Просто медленно поворачиваюсь, беру чайник, наливаю воду в чашку.
Глеб смотрит на меня и наконец замечает – что-то не так. Его губы чуть шевелятся, но он ничего не говорит.
Я тоже.
Я просто жду. Жду, когда боль сожрёт меня изнутри, когда я смогу собраться, когда… Когда он сам скажет.
Если скажет.
Я наливаю чай, но не пью. Вода остывает, кружка становится холодной в ладонях, как кусок мрамора. Глеб сидит в кресле, пьёт виски, смотрит в экран ноутбука. Спокоен. Безмятежен. Чужой.
Я не поднимаю глаз, но вижу его – каждое движение, каждый глоток, каждую складку на лице. Как он ведёт себя так, словно ничего не произошло? Словно меня сейчас не разрывает изнутри, словно я не задыхаюсь, пытаясь удержать этот дикий, рвущийся наружу комок из боли, из вопросов, из догадок.
"Наш сын спрашивает."
Сын.
Я повторяю это слово в голове, перекатываю его на языке, но оно не становится менее чужим. Как песчинка под кожей, как заноза, которая будет гнить внутри.
Как бы он звучал, если бы я сказала его вслух? Сломанным голосом? Или бесцветно, без эмоций?
Я не говорю.
Просто сижу.
И думаю.
Я не родила.
Я не смогла.
Годы анализов, процедур, надежд. Годы, когда я ловила каждую задержку, боялась смотреть на тест, боялась надеяться. Годы, когда каждая беременная пациентка резала меня по живому, когда мне приходилось улыбаться коллегам, которые спрашивали: «Ну когда уже?»
Глеб говорил, что ему всё равно.
Глеб говорил: «Ничего страшного, Лада. У нас и так хорошая жизнь.»
Он говорил это так честно, так уверенно…
А потом пришло это сообщение.
У него есть сын.
Где-то в этом городе есть его ребёнок.
А я…
Я сжимаю чашку так, что белеют костяшки.
Почему мне так больно? Я ведь даже не знаю ничего наверняка. Это просто сообщение. Случайность. Я не уверена.
Но внутри всё уже решено. Я знаю, что это правда.
***
Глеб спит. Спокойно, ровно, как будто у него нет тайн. Как будто его не раздирают угрызения совести, как будто его мир не рушится. Как будто не он держит нож, который только что загнал мне под рёбра.
Я лежу рядом, но сон не приходит. В висках глухо стучит кровь.
"Наш сын спрашивает, когда ты приедешь."
Слова вспыхивают в сознании, как красные неоновые буквы. Я закрываю глаза, но это не помогает. Они всё равно горят.
Меня тянет встать, уйти, сбежать, но я не двигаюсь. Я не уверена. Я даже не знаю точно, правда ли это.