– Снимите трусики, – приказал он.
Ее сердце замерло.
– Простите? – выдавила она, ее голос дрожал.
– Вы меня слышали, – произнес он, его голос был низким и безжалостным. – Снимите трусики. Сейчас.
Лили почувствовала, как ее ноги стали ватными. Ее взгляд метнулся к двери, но потом вернулся к нему. Он не двигался, только смотрел на нее, его глаза были полны ожидания.
Она глубоко вдохнула, ее руки дрожали, когда она подняла подол платья. Ее лицо пылало, но она не могла остановиться.
Когда она сняла кружевные трусики, ее пальцы дрожали так сильно, что ткань едва не выпала из ее рук.
– Дайте их мне, – сказал он, протянув руку.
Она подчинилась, чувствуя, как стыд и возбуждение смешиваются внутри нее, превращаясь в бурю эмоций.
Алекс взял их, даже не взглянув, и положил в ящик своего стола.
– А теперь, – сказал он, его голос был ровным, как будто ничего не произошло, – возвращайтесь за свой стол и продолжайте работать.
Ее глаза расширились.
– Что?
– Вы слышали меня, – произнес он, его взгляд пронзил ее, как ледяное лезвие. – Возвращайтесь в офис. И работайте.
Она кивнула, чувствуя, как ее ноги предательски дрожат. Когда она вышла из кабинета, ее лицо пылало, а внутри нее разливалось странное, запретное чувство – смесь стыда, желания и полного осознания того, что она теперь принадлежит ему.
Лилиан Уорнер, двадцать четыре года, отличница, блондинка с нежным, почти хрупким лицом и огромными голубыми глазами, красивой округлой фигурой, сейчас смотрела на двери, которые вели в будущее, и чувствовала, как колени подгибаются от волнения.
Лили всегда была той, кто выживал, несмотря на обстоятельства. Ее история была далека от блестящих воспоминаний о счастливом детстве или беззаботной юности. Она родилась и выросла в небольшом провинциальном городке, где жизнь, казалось, застыла в прошлом веке. Ее мать умерла, когда Лили было всего пять лет, и единственным родителем остался ее отец – человек жесткий, суровый и, казалось, не способный на проявление любви.
Отец Лили, Бенджамин Уорнер, работал механиком на автозаводе. Он был человеком, который верил, что жизнь – это борьба, и, возможно, из лучших побуждений, пытался привить это убеждение своей дочери. Лили с ранних лет слышала от него фразы вроде: «Сентиментальность делает тебя слабой, Лилиан. Люди наступят тебе на горло, если ты им позволишь».