В возрасте тринадцати лет у меня появились первые признаки начинающегося логоневроза. Все началось с эпизодических моментов нерешительности, которые становились все чаще и чаще, делая сложным даже самое банальное общение.
Проблема проявлялась постепенно, с заметными отдельными эпизодами, которые я до сих пор отчетливо помню. Одним из самых ранних был случай, когда школьная подруга попросила меня сделать звонок от ее имени. Зайдя в телефонную будку (тогда еще не было мобильных телефонов), я набрала номер. С каждым гудком мой пульс учащался, а грудь напрягалась. Как только я услышала «алло» на другом конце проводе, то по какой-то непонятной даже мне самой причине замерла, не в силах произнести ни слова, ни даже вздохнуть. Друзья стояли вокруг и наблюдали за происходящим. Они хихикали, что еще больше усугубило мое положение. Смутившись, я выдавила из себя несколько слов и закончила разговор.
С этого момента нервное предвкушение сопровождало каждую ситуацию, связанную с общением. Я стал остро чувствовать себя неловко и робко, и у меня стало проявляться избегающее поведение. Мне приходилось прилагать дополнительные усилия, чтобы найти психологически комфортное «безопасное место», чтобы говорить так, чтобы меня не подслушали. Разговаривать в присутствии посторонних стало особенно сложно.
Страх говорить в классе был слишком сильным, и я перестала участвовать во многих мероприятиях, которые мне нравились. Я избегала разговоров при любой возможности, доходило до того, что я прогуливала занятия, если была уверена, что меня попросят говорить. Однако бывали случаи, когда я не могла избежать этого. В таких ситуациях я чувствовала себя незащищенной и в 99 процентах случаев это заканчивалось тем, что я позорилась перед классом из-за своего внезапного нарушения речи и блока молчания.
Моя голова начала кружиться, а гул в ней становился все громче. Сердце колотилось, ладони становились липкими. Все перед глазами как будто расплывалось, пока я тщетно пыталась вымолвить хоть слово. Только позже я поняла, что то, что я испытывала, было панической атакой, одной из многих, которые мне предстояло пережить.
Один из таких случаев был настолько травмирующим, что я помню его до сих пор. Я выучила стихотворение, старательно отрепетировала его несколько раз и прекрасно продекламировала его своей маме. Но когда я предстала перед классом, я застыла словно парализованная, не в силах произнести ни одного слова. Мои попытки оправдаться и объясниться остались без внимания. Учительница рассмеялась, когда я призналась, что у меня заикание, и отказалась мне верить, так как, по ее словам, она видела, как прекрасно я разговариваю с друзьями. Мое предложение написать текст стихотворения тоже было отвергнуто.