***
В ноздри ударил запах гари. Вдалеке кто-то закричал. Нет. Завыл. Завыл так, как воют, когда заживо сдирают кожу. Рядом истошно заорал ребёнок. Прогремевшие ружейные выстрелы окончательно оборвали тяжёлую дрему.
Черпий вскочил и осмотрелся. На фоне восходящего солнца что-то мельтешило. Так обычно матери хлещут прутом провинившегося отпрыска… Артур вгляделся пристальней. Волосы на затылке встали дыбом. Неизвестные в одеждах боевых клириков размашисто рубили направо и налево кривыми кинжалами. Ещё не отошедшие ото сна люди не успевали среагировать вовремя и падали замертво, сражённые градом ударов.
«Бенджамин!» – мысль иглой пронзила мозг. Артур зашарил взглядом вокруг. Среди нагромождений тюков и чемоданов в глаза бросился лоскут окровавленного шарфа. Такой же вчера болтался на шее приятеля. Он опустился на колени и прижимаясь к металлическим решёткам, прополз несколько ярдов. Рука ухватилась за конец шарфа и с силой потянула. Раздался стон.
– Бенджамин! Ты жив? Слышишь! Встать можешь?
– Жжёт, – сын фермера рукой попытался смахнуть с лица слепленные от спёкшейся крови волосы.
– Что?
– Висок жжёт. В меня стреляли. Я умираю? – последние слова прозвучали надрывно. На глазах проступили слёзы. Парень не на шутку испугался приближающейся смерти.
Эдельманн аккуратно раздвинул рыжую шевелюру и присмотрелся. Почти сразу же хлопнул приятеля по плечу.
– Всё в порядке. Немного посекло осколком. Рикошет. Вставай, нужно уходить.
– Куда? Мы на дирижабле! Прыгать собрался, дурень? – Бенджамин с ужасом наблюдал, как перед ним в панике метались пассажиры. Разум отказывался принимать увиденное: сидящие женщины подвывая прятали детей под пышные подолы, а в нескольких ярдах от них сеяли смертью бессердечные убийцы.
– Да что здесь творится? Они же церковники! Артур? Где экипаж?
– Его больше нет, – черпий кивнул на пылающую командную рубку. – Это противники пара. Мы все погибнем. Спасения нет, Бенджамин.
– Моторный отсек! Укроемся там, – приятель потянул Артура за рукав.
– Не успеем, – черпий посмотрел на приближающихся головорезов. Расправившись с первыми несчастными, они обратили взгляды на прижимающихся к щитовым панелям людей. Не знающая пощады сталь клинка сделала равным и фермера, и банкира. Обезумевшая мать, в попытках спасти дитя от мученической смерти, прижала его к груди и под оханье толпы перевалилась через перила.