Оно дрогнуло только после того, как Анна поговорила с раненым капитаном-танкистом – он сидел рядом с ней в вагоне метро, и у него была рука на чёрной перевязи.
– Простите, может, вам доводилось знать майора Колпина? – сказала Анна, удивляясь тому, что начинает этот нелепый, в сущности, разговор. – Он тоже танкист.
Капитан остановился на ней небольшими зеленоватыми глазами. Он был плохо выбрит, и от него слабо, но уловимо пахло спиртным.
– Нет, не доводилось. В каком месте он служил?
– Под Белостоком.
Капитан отвёл взгляд.
– Наверно, ещё из окружения не вышел. Очень не просто это – с одним пистолетом… Мне вот повезло!
– Почему с пистолетом? – не поняла Аня. – Где же ваши танки?!
Капитан горько усмехнулся.
– Танки, пушки, самолёты… Ничего там от Красной Армии не осталось! Вот подлечусь – и в Горький, преподавать в бронетанковом училище. Делать из трактористов танкистов…
«Ещё не вышел из окружения», – проговорила про себя Анна, цепенея перед догадкой: капитан просто пожалел её и не стал лишать надежды! Но может ли быть надежда, если «ничего там от Красной Армии не осталось»?!
Анна вдруг отчётливо ощутила, сколь непредсказуема жизнь, потому что её выстраиваешь не ты, а кто-то жестокий и своенравный. Он словно бы нанизывает события, как бусы, и только от его каприза зависит, какой горошине нынче черёд. Но разве в её нитке было недостаточно чёрных бусин? Эй, ты! Хватит! Не смей у меня ничего отнимать!
«Он обязательно вернётся» – изо дня в день повторяла Аня, и вера, в конце концов, отогнала страхи. Они, конечно, никуда не делись, но сидели смирно, не высовывались. До поры, потому что это была, всё-таки временная победа.
Но если одни страхи давали передышку, то другие – на фоне того, что положение под Москвой становилось всё хуже и хуже, – не давали покоя.
К октябрю фронт уже был в непосредственной близости от города.
Александра Яковлевна, Виктор Сергеевич и Боря эвакуировались летом вместе с проектным институтом, в который ещё в сентябре сорокового года Виктор Сергеевич был неожиданно принят ведущим инженером (после этого он воспрял духом и сделался, как прежде, – энергичен, целеустремлён).
А Снегирёвы в эвакуацию не поехали. Дело в том, что Павел Демьяныч неожиданно оставил директорскую должность и вступил в народное ополчение. Этим поступком были поражены все и в наибольшей степени, похоже, его жена Наталья Ильинична. Теперь она в своём ожидании весточки с фронта присоединилась к Клавдии Семёновне и Анне.