Знала ли Клавдия Семёновна об отношениях Анны и Николая? Знала, с того самого утра, как Николай вернулся из поездки на дачу Снегирёвых.
– Что ж, Аня там осталась? – спросила Клавдия Семёновна, поджав губы и считывая со светящегося лица сына весть о постигшем его счастье.
– Да, погостит там с неделю.
– Мог бы и с матерью побыть денёк.
– Ну так у меня поезд только в шесть. Набудусь ещё! – приобнял он мать.
Вернувшись через неделю от Снегирёвых, Аня обнаружила, что Клавдия Семёновна с ней суха, молчалива. Это поначалу озадачило, однако вскоре она поняла: Клавдии Семёновне обо всём известно, и её совсем не радует выбор сына. А ведь, и в самом деле, чему тут радоваться? «Женщина с ребёнком, не слишком молодая, у которой к тому же бывший муж – убийца, – Анна горько усмехнулась. – Та ещё партия!»
Через некоторое время Клавдия Семёновна смягчилась, очевидно, войдя во мнение, авось Бог милует! Однако, вскоре поняла: не милует, ибо Николай не только регулярно писал письма Анне, но ещё и гораздо чаще, чем ей! Скрепя сердце, Клавдия Семёновна смирилась. Или сделала вид.
И это тоже было хорошо, поскольку избавляло Аню от неизбежных, случись по-иному, объяснений.
Правда, иногда Анна всё-таки замечала за Клавдией Семёновной некоторую сдержанность, но ничего подобного она никогда не проявляла к Лизе!
Девочке, между тем, исполнилось семь лет, однако в первый класс она так и не пошла: в школах занятия не проводились, многие из них были отданы под размещение штабов, сборных пунктов и других учреждений военного времени.
Анну же, пока не начнутся занятия в школах, зачислили вольнонаёмной в эвакогоспиталь в качестве младшей медсестры (в своё время она закончила соответствующие курсы по линии ОСОАВИАХИМА2).
Лиза оказалась на попечении Клавдии Семёновны и Натальи Ильиничны. По причине возраста они не только нигде не служили, но и не могли быть привлечены к каким-либо общегородским работам, так что сама собой выпала им участь бабушек и домохозяек. Причём домохозяек на одно общее хозяйство, так как женщины решили жить по-семейному, вскладчину на все свои четыре продовольственных карточки: две иждивенческих, одну детскую и одну служебную.
От Николая по-прежнему не было никаких известий, а от Павла Демьяныча пришло письмецо: он ранен в ногу и лежит в Первом Московском коммунистическом госпитале, что в Лефортово.