Каждый день, оставляя на посту наблюдателя, мы ездим в штаб отряда или в Торез. По городу, как и остальные ополченцы, ходим с оружием. Мирное население относится к этому спокойно. Мне кажется, что здесь, в отличие от Снежного, на человека с автоматом смотрят уважительно, без страха. Может быть, сказывается близость передовой. На улицах людей в форме не много. Видно, что это бойцы из местных. Ополченцы ведут себя подчёркнуто корректно при бытовых контактах с гражданскими. Попадается несколько очередей, в которых военные стоят наравне со всеми. Солдаты не требуют скидок или отпуска товаров в долг. Побо́ров или принуждения к сотрудничеству со стороны военных лично я – не вижу. Просьбы к «мирняку» звучат именно как просьбы. В отряде становлюсь свидетелем характерного разговора: один из бойцов, считая мелочь, прикидывает, хватит ли до города Снежное на маршрутке. Ему напоминают, что ополченцы имеют право ездить в общественном транспорте бесплатно.
– Бабульки платят, а я что ж, здоровый бугай, даром поеду? Чё позориться, – отвечает парень. Они здесь свои, им здесь жить после войны.
Несколько раз я обмениваю небольшие суммы рублей на гривны. Мои контрагенты – а это, как правило, возрастные тётки-продавщицы – сами назначают стоимость местных денег. АК за моей спиною их не смущает и не влияет на обменный курс. Сторговавшись купить две тысячи рублей, женщина вытаскивает из-под фартука толстую пачку банкнот и отсчитывает нужную для конвертации сумму. В этот момент мы с ней в торговом зале одни – не боится. Человека с ружьём – не боится.
В одном из магазинов, докупая продукты к пайку, сталкиваемся с навязчивым желанием хозяина одарить нас упаковкой бутилированной воды. Вова и я благодарим мужчину и вежливо отказываемся от вспоможения – вода у нас есть. Но тут появляется рачительный Олейник. Он откликается на альтруистический порыв лабазника, да так сердечно, что даритель добавляет к своей первоначальной скромной лепте несколько блоков дорогих сигарет и килограмм пряников. Всё-таки душевный человек наш Юрий Петрович.
Володе Криволапову сорок пять лет. Невысокого роста, с заметным животиком, мягкий, аккуратненький, одним словом – котофей. Круглое лицо Володи почти всегда выражает лёгкое, весёлое удивление. Умён, непрост, спокоен, основателен. Коренной житель, шахтёр, но в отличие от Ивана и Юрия из начальников, может быть даже, из больших. Я допытываюсь, кто он по должности, – Криволапов отшучивается.