Она указала реставрацию одежды (и да, в этом была действительно хороша), чтение детективов (спросите у нее, кто такая Агата Кристи, и она, нахмурившись, ответит: «Модель Виктории Сикрет?») и макраме (тут без комментариев).
В двух пунктах из трех мы обе соврали. Нужно ли пояснять, почему мы в итоге оказались вместе?
– Хватит! – воскликнула она, складывая мои книги стопкой на краешке стола и глядя на меня темными, как грозовое небо, глазами.
Если не брать во внимание нос с горбинкой, Кэсси была почти канонически красива. Кожа цвета слоновой кости, волосы длинные и гладкие, не как мои, торчащие необузданной копной. Но было в ней что-то еще, капелька того самого волшебства, притягивающего людей, – я называла это уверенностью, – так что парни быстро протоптали тропу в нашу комнату. Чаще они подходили ко мне, только чтобы познакомиться с Кэсс, – редко получалось иначе. Нет, я не была дурнушкой или затворницей. Я просто не умела заводить ни друзей, ни парней. Они появлялись в моей жизни либо сами, как уличные кошки, либо благодаря нелепой случайности.
Кэсс часто говорила, что дело в моем взгляде: «Ты как будто вовсе и не интересуешься никем. Как будто не веришь в то, что можешь кого-то на самом деле заинтересовать». И как же она на самом деле была права!
– Сегодня вечеринка по поводу окончания года в «Каппа Ню».
– У меня еще линейные уравнения не сданы.
– Завтра подготовишься.
– Я хотела полазить в интернете, поискать работу. Мне катастрофически не хватает денег, Кэсс. А через две недели нужно платить за дом.
Она посмотрела на меня крайне сурово:
– Снова мать?
Я поморщилась.
– Только не говори, что сделала это опять?
– Ну Кэсс…
Мне пришлось вкратце пересказывать ей наш с мамой недавний разговор. Все это время Кэсси молча слушала, а когда я закончила, наклонилась, отодвинув мои книги в сторону, и с наездом прошептала:
– Зачем, Джекс?
Если бы я сама знала.
– Она снова оставила тебя разбираться со всем дерьмом самостоятельно. И плевать хотела на то, как ты должна это делать, и тем более на твой дом.
Я изо всех сил прикусила губу.
– Извини, что я, как всегда, резко. Просто меня бесит, что каждый раз, когда она просит, ты не можешь сказать «нет».
– Потому что она моя семья, – выдохнула я. – Пусть неидеальная, странная, но моя. У меня никого нет больше, понимаешь?