***
После артобстрела и действий немецких штурмовых групп защитники Брестской крепости оказались отрезанными от путей отступления. У них был только один выход – вперед из каземата, перед которым уже выстроились немцы. Оборонявшихся оставалось не больше десятка солдат и два офицера: комиссар Борис Давидович Гроссман и военинженер 1-го ранга Алексей Алексеевич Антошевский, два дня назад приехавший проинспектировать укрепления крепости над Бугом вместе с генералом Дмитрием Михайловичем Карбышевым. Через окна и щели в стенах они увидели то, о чём раньше только читали в газетных статьях про гражданскую войну в Испании.
Сбоку от немцев стоял эсэсовский генерал в серой полевой форме с черными лацканами и черной тульей. На ломаном русском языке он прокричал:
– Мы знаем, вы там прятаться! Выходить!
Никто из защитников не тронулся с места. У каждого оставалось по одному – два патрона, и каждый берёг их для последнего точного выстрела – во врага или в себя.
– Вы не хотеть как хорошо, мы сделаем как плохо. Bring diese kleinen Ar-schlöcher zu mir! – сказал генерал, поворачивая голову к эсэсовцу вблизи себя.
Через минуту к нему привели группу испуганных и плачущих детей. Наставив черный, блестящий вороненой сталью «Вальтер П-38» на одного из детей, он снова крикнул в направлении руин:
– Даю слово оберфюрера СС Артура Нёбе: если вы не выходить, я буду их убивать.
Солдаты и офицеры в руинах затаились. Неужели фашист действительно начнет убивать детей? Что, если убить его раньше? Алексей Антошевский начал целиться в Нёбе из винтовки, но ему помешал Гроссман.
– Им нужен я – еврей и комиссар. Идеальное нацистское сочетание, – прошептал он Алексею. – Побереги последний патрон. Пусть возьмёт мою жизнь вместо детей.
Тем временем Нёбе демонстративно согнул руку в локте вверх и взвёл пистолет:
– Я буду стрелять!
– Нихт шиссен! – раздалось из руин. – Ich gebe auf.
Из руин показалась фигура Бориса Гроссмана. Он поднял руки вверх в знак капитуляции и пошел навстречу немцам. Приблизившись к Нёбё, он спокойно и уверенно произнёс:
– Lass die Kinder! – скомандовал эсэсовский полковник.
– Jude? – спросил с кривой ухмылкой Нёбе.
– Ja.
– Хорошо, я обменяю твою еврейскую рожу на этих русских поросят.
Артур Нёбе отпустил детей, они мгновенно разбежались в разные стороны. За всей сценой в руинах наблюдал Алексей Антошевский, оставшийся с единственным патроном в винтовке, в прицеле которой он «вёл» Гроссмана в прицеле.