– Ты серьезно болен. Тебе надо отдохнуть дома, а не работать.
– Я только что с вокзала. Посадил Настю на поезд. Сейчас идёт война, и я – военный прокурор. Я – военный человек, и подчиняюсь законам военного времени. Какой отдых дома, о чём ты говоришь?
– Миша, заклинаю тебя, без здоровья ты вообще не будешь работать. Я сделаю всё, что скажешь, но на сегодня с тебя хватит. Сколько уже времени? Когда я выходила из дома, было 16:43, сейчас, наверное, уже больше 18 часов. И когда надо тебе ехать домой? Не играйся с сердцем. Это очень серьезно! Нам надо ехать домой. Но только не ко мне… Тебе надо отдохнуть, или твоё сердце не выдержит такой нагрузки. А я бы очень хотела, чтобы твоё сердце выдержало.
Михаил спокойно на неё посмотрел и обнял её руку. Он тяжело дышал и смотрел в окно, пока машина ехала по улицам Москвы. Ни он, ни Гаянэ, не знали что рядом со входом в прокуратуру прятался один из членов секты, в которой находился Фёдор.
Дома Гаянэ осмотрела Мишу, ставшего ее новым пациентом, и приказала ему отдыхать. Он попробовал возражать, попытался встать и позвонить своему начальнику, но женщина сама позвонила главному военному прокурору. От него она услышала, что она права, и прокурору надо отдохнуть. Михаил лежал на кровати в своей комнате, рассматривая, как ветер играет с листьями деревьев во дворе. Тем временем его любимая начала готовить ужин. Женщина всегда остается женщиной. Гаянэ варила суп, время от времени (с его разрешения) отвечая на телефонные звонки. Миша с нетерпением ждал, пока она приготовит.
Он знал ее «руку» еще с момента, когда Федор не начал выпивать и ревновать Гаянэ ко всем мужчинам. Прокурор обожал блюда ее приготовления – всегда такие нежные и вкусные, как для царской семьи, и с нотками её родимой Армении. Он неимоверно обрадовался, когда увидел Гаянэ, входящую к нему в комнату с тарелкой в руках. Почувствовал её холодные бледные руки и мокрые волосы. Она гуляла по его дому, в нижнем белье и босиком. Он начал её жалеть.
– Миш.
– А?
– Могу у тебя остаться? – спросила она очень тихо, потупив глаза в пол.
– Конечно, можешь. Вместе с Лилит. Федор взялся за старое?
– Вообще, мне лучше уехать на фронт.
– Что случилось Гаенька? На тебе лица нет.
В ответ женщина молча сняла мокрую форму, показав многочисленные рубцы от побоев, оставленных Федором, вчера вечером.