– Ты права, – энергично кивнула Анна. – Пока загранпаспорта делаем, Борьку в интернат оформлю, – на секунду задумалась, виновато отвела взгляд. – Мне же отдадут сына, когда вернусь?
– Отдадут. Больно он кому нужен? – успокоила Галина. – А с паспортами заминки не будет. Двоюродная тетка в паспортном столе уборщицей работает, быстренько это дело обтяпает.
***
Борька проснулся, но глаз не открыл, лениво постукивая ладонью по стене в унисон дождю, барабанившему по подоконнику. В квартире царила непривычная тишина. Ни торопливых маминых шагов, ни хлопанья дверцы шкафа, ни привычного уху крика:
– «Подъем, соня! Я опаздываю!»
Не дождавшись команды к подъему, Борька сбросил с себя одеяло, прошлепал босыми ногами по рассохшемуся паркету. Заглянул на кухню – пусто, в ванную – никого. Мамы нигде не было. Наскоро натянув одежду, он втиснул ноги в ботинки и обмотал вокруг шеи длинный, полосатый шарф. Но стоило потянуть за дверную ручку, как стало ясно – заперто. В отчаянии Борька пнул дверь ногой, сорвал с себя куртку и выволок из-под стола старый, деревянный ящик с инструментами, оставленный прежними хозяевами квартиры. С отверткой в руках он взялся за дело, выкручивая шурупы, удерживающие ручку. Затем, орудуя молотком, принялся, остервенело, дубасить по замку, пока его яростный стук не выманил на лестничную площадку соседку.
– Опять хулиган разошелся?! – завизжала она. – Вот я матери нажалуюсь и участкового позову. Пусть вас, паразитов, выселят к чертям собачьим! Ну никакого житья от этого слабоумного.
Борька знал: мама накинется на него с кулаками, и сквозь слезы зло прошипит: «– Одни убытки от этого ребенка! Зачем только на свет появился?»
Он отложил молоток и вернул ящик с инструментами на его законное место, под столом. Прохаживаясь по комнате, время от времени колотил кулачками по стене, выплескивая наружу злость. Как же могла мама его не разбудить? В голове отчетливо возник образ Ануш: как она нетерпеливо топчется у окна, выглядывая его. Не дождавшись, накладывает в глубокую тарелку дымящуюся овсяную кашу, в которой тает кусочек сливочного масла, и, всплеснув руками, шепчет: – «Что-то Боренька припозднился, так гляди, и каша застынет».
При упоминании о еде в животе Борьки заурчало. Сдавленно всхлипнув, он поплелся на кухню. Намазал на почерствевший кусок хлеба маргарин и сделал глоток остывшего, недопитого мамой чая. После недавней ароматной лепешки со сметаной несвежий хлеб казался пресным, а маргарин напоминал безвкусный пластилин.