Он, наклонив ладонь, уронил змею на пол, но та не упала, а вошла в пол и снова приобрела плоскую форму. Свет и тени ложились на чешуйки естественно, казалось, будто на досках растянулась живая кобра. Она рванула к Борису со скоростью, не присущей ее виду, и скрылась в штанине своего хозяина. Юноша, испугавшись, упал на пол и обхватил бедро обеими руками, перекрывая, как он думал, змее путь. Борис не чувствовал, как она двигается под его одеждой, но через мгновение кожа над лопаткой начала саднить и пульсировать.
Сердце отбивало бешеный ритм, а по телу растекалось сковывающее онемение. Виктор, продолжая сидеть на стуле, повернул к юноше свое бледное лицо, которое на контрасте с темными волосами и черной одеждой казалось совершенно бескровным.
– Если попрошу тебя не бояться, ты же этого не сделаешь? – сказал татуировщик и, не дождавшись ответа, продолжил. – А если так?
Виктор щелкнул пальцами. Чувство страха пропало, будто его стерли тряпкой, как грязное пятно. Бориса это не удивило и не испугало, ведь внутри было пусто.
– Пожалуйста, присаживайся. Мне нужно тебе кое-что сказать.
Мастер дождался, пока юноша сядет, и только тогда приступил к рассказу.
– Твоя жизнь полна страхов, тебя воспитывали с их помощью: «Борис не отходи далеко от дома, играй под окнами, не дружи с этими детьми, не выходи на дорогу, убегай от хулиганов». Эти наставления из благих намерений сделали тебя мягким и трусливым. Ты всегда был легкой добычей для этих самых хулиганов. Кто-то довольствовался высмеиванием твоего пятна на голове, а кто-то хорошенько избивал тебя. Ты рос, и мир вокруг тебя становился шире, но и людей, которые хотели тебя обидеть, становилось все больше. Ты решил скрывать свои изъяны, свою суть, стал уподобляться своим обидчикам: курил и пил тайком, чтобы бабушка либо ее знакомые об этом не узнали, нарушал покой других людей или обижал слабых, вот еще и эта татуировка. Но в глубине души чувствовал, что ты другой и должен жить по-другому. В их мире для тебя нет места, эта мысль свербит внутри тебя. Верно?
– Верно, – ответил Борис сдавленным голосом.
Каждое слово татуировщика было правдой. Юноша понимал, что все сказанное должно хоть как-то на нем отразиться, но внутренний голос говорил, что нужно внимательно слушать Виктора. Тату-мастер стал владыкой его воспоминаний и чувств. Борис – листок бумаги в руках этого мужчины, и вся его жизнь была написана ручкой, а с этого момента запись велась карандашом. Мастер просто-напросто мог стереть лишнее или дописать необходимое.